В Новосибирском государственном академическим театре оперы и балета состоялась премьера трех одноактных балетов – «Класс-концерт» Асафа Мессерера, «Рубины» и «Тема с вариациями» Баланчина.
Первое отделение. «Класс-концерт».
Постановка Асафа Мессерера. Работа не новая и хорошо известна критикам и любителям балета.
«Класс-концерт» на музыку А.К. Глазунова, А.К. Лядова, А.Г. Рубинштейна, Д.Д. Шостаковича (музыкальная композиция Александра Цейтлина). Премьера балета под названием «Балетная школа» состоялась в США на сцене Метрополитен-опера во время гастролей Большого в сентябре 1962 года. В Большом театре (уже как «Класс-концерт») он был показан 24 февраля 1963 года, а в возобновленной редакции Михаила Мессерера (племянник хореографа Асафа Мессерера) − 14 июля 2007 года. Собственно Михаил Мессерер и осуществил постановку балета дяди на сцене новосибирского Оперного театра.
В противовес мнению некоторых знатоков балета этот спектакль нельзя назвать нафталином. Он целиком построен на демонстрации артистами всего основного арсенала классических движений, вращений, поддержек и прочего. Асафу пришла гениальная идея: динамично и увлекательно показать изнанку труда артистов балета без излишней драматизации, в легкой и изящной форме.
Те, кто видел обычные, каждодневные уроки артистов балета знает о их роли и о том, как зависит качество урока от того, кто его дает. Он может быть скучным и изматывающим, а может быть озорным и веселым. Асаф Мессерер поставил именно такой урок.
Он, не спеша, разворачивается по спирали движения от простого (малышек у станка) к сложному – верхним поддержкам, вращениям уже состоявшихся артистов балета. Зритель как завороженный следит за тем, как действие набирает головокружительный темп. Вот зал взрывается аплодисментами от удачной серии прыжков, вращений. С замиранием сердца наблюдает за первым поцелуем в балетном зале.
Этот спектакль хорош всем. Во-первых, его может показать только труппа, располагающая большим количеством профессиональных солистов и хореографического училища. На труппу мало профессиональную его ставить нельзя.
Во-вторых, он подтягивает уровень всех артистов. Они все должны быть в отличной форме, потому что за трико и маечки не спрячешь проблемы. Главное – у молодых танцовщиков есть шанс выделиться, показав себя, – там есть что танцевать. Так и произошло в этот раз.
Труппа в целом с балетом прекрасно справилась, как и хореографическое училище, директор которого Александр Василевский вместе с педагогами репетиторами с волнением смотрел за своими подопечными из закрытого для зрителей амфитеатра, но об этом позже.
Все ведущие солисты себя прекрасно показали на радость своим поклонникам: Анна Одинцова, Наталья Ершова, Вера Сабанцева, Екатерина Лихова, Ксения Захарова, Мария Николаева, Константин Алексенцев, Глеб Белевский, Коя Окава, Кохей Фукуда, Денис Голов, Федерико Бруккколери. И наши гости, уже такие же свои из Михайловского театра: Анастасия Соболева и Виктор Лебедев.
Второе отделение. «Рубины», Игорь Стравинский, постановка Джорджа Баланчина.
Премьера «Драгоценностей» состоялась в 1967 году, практически в одно время с «Класс-концертом». Готовили ее под спонсоров. В это время New York City Ballet получил просторное помещение в Линкольн-центре, и балетмейстер отметил достижение пышной и благородной постановкой трех одноактных балетов: «Изумруды», «Рубины», «Бриллианты». Имя «Драгоценности» впервые прозвучало в ревью критика Клива Барнса из The New York Times и прижилось. Кстати, сценографией балета критик был недоволен.
Каждый из балетов олицетворяет важную веху в жизни Баланчина.
Именно во Франции процветал романтический балет, и именно там в сотрудничестве с Сергеем Дягилевым начал свою балетмейстерскую деятельность Баланчивадзе, сменивший грузинскую фамилию на ныне известную – Баланчин. «Изумруды» на музыку Габриэля Форе – это Франция; «Рубины» на музыку Стравинского, по мнению ряда критиков, – это Америка и джаз, где он прославился как руководитель ведущей балетной труппы (правда, сам Баланчин заявлял, что хотел отдать дань своему кумиру и другу, композитору Игорю Стравинскому,); и последняя – третья – часть, «Бриллианты» на музыку Чайковского – это его Россия, а точнее, Санкт Петербург. Здесь он учился классическому балету, здесь начинал работать в Мариинском театре, пережил революцию и в 1924 году уехал во Францию. Но Петербург он любил всю свою жизнь. Чайковский и Стравинский – два самых любимых композитора Баланчина, а связь с русским классическим балетом особенно подчеркивают архитектурно точные, как у Петипа, линии кордебалета и костюмы – белоснежные пачки.
«Рубины» – внешне простой, но очень сложный по исполнению балет Баланчина. Станцевать ведущие партии там могут только очень сильные танцовщики, сумевшие освоить особенности хореографии Баланчина. Простота этой хореографии обманчива. Поэтому чем крепче артист, тем больше шансов на успех и зрительское понимание. Этот балет поставлен с большой долей юмора, на грани джаз-балета с синкопирующим роялем, за которым находился любимец Новосибирской публики Лев Терсков.
Анне Жаровой, Вере Сабанцевой и Никите Ксенофонтову это удалось.
Конечно, труппе его еще надо растанцевать, Ксенофонтову надо учиться сдерживать свои бьющие через край эмоции, чтобы, уже не обращая внимания на технику, свободно передавать характер своих героев.
Но получилось! От спектакля осталось послевкусие и желание его пересмотреть, а придираться к артистам по мелочам нет никакого смысла.
Проблема в другом. «Рубины», изъятые из дорогостоящего ожерелья, становятся пусть драгоценным, но камнем. В ожерелье это произведение искусства, где все компоненты, выстроенные в авторской концепции, лишь усиливают роль каждого элемента.
Конечно, бывали случаи, когда какая-либо часть «Драгоценностей» использовалась как самостоятельный одноактный балет, но это не лучшее применение наследия великого хореографа. Ни в Мариинском, ни в Большом, ни в Ковент Гардене этого нет. Организаторы объясняют такое решение желанием посмотреть, как труппа справится с одним актом, а потом принимать решение о его полном воплощении. Судя по отзывам представителей фонда Баланчина, работавших с труппой, это еще одна большая удача, что новосибирские артисты справились с задачей. И значит, в будущем сезоне публика сможет увидеть драгоценности в полном виде.
Третье отделение. Тема с вариациями на музыку Чайковского.
В нашем варианте солировала известная пара из Михайловского театра Анастасия Соболева и Виктор Лебедев. Крепкие профессионалы, аккуратные. Но, опять возвращаясь к премьерной теме: почему замена? Более того, Соболева на этот раз осторожничала, береглась.
Вообще, «Тема с вариациями» – балет 1947 года. Баланчин, обожавший музыку Чайковского и прекрасно ее знавший, находил множество произведений композитора, которые, по его мнению, просто были созданы для балета. Тема с вариациями – наиболее традиционный из балетов, поставленных Баланчиным. Он прямой наследник русских имперских балетов, скроен, по сути, как и «Класс-концерт» – из выстроенных в серию классических движений танцовщиков, которые артисты каждодневно оттачивают в балетных классах.
Хотелось бы поздравить балетную труппу с успешной премьерой. Новосибирская публика давно ждали чего-то подобного. Хочется надеяться, что это первый шаг к освоению наследия Баланчина, и в будущем сезоне удастся увидеть «Драгоценности» в полном авторском замысле. А «Класс-концерт» вместе с «Темой с вариациями» и, скажем, с возобновленной «Шехерезадой» Римского-Корсакова в постановке еще одного дягилевца Михаила Фокина.
И года не прошло, как «Драгоценности явились нам»
НОВАТ открыл обновлённый Большой зал премьерой: жемчужиной хореографии XX века — балетом «Драгоценности» Джорджа Баланчина.
Творческое наследие Джорджа Баланчина привлекательно для служителей и любителей Терпсихоры, по этой причине «Драгоценности» давно стали важной частью репертуара всех ведущих балетных трупп мира: от New York City Ballet и Ковент-Гарден (Royal Opera House), до Большого и Мариинского театров, для последнего спектакль является визитной карточкой.
Чтобы исполнять балеты Баланчина, артисты балетной труппы должны обладать идеальной техникой и артистизмом — таково требование Фонда Баланчина, созданного для сохранения стиля и техники выдающегося мастера. Только в случае, если уровень танцовщиков отвечает высоким требованиям Фонда, труппе предоставляется право постановки. Посчастливилось и нашей труппе, так как педагоги-репетиторы Фонда Баланчина на излёте предыдущего сезона поставили две работы: «Рубины» на музыку И. Стравинского — второй акт «Драгоценностей» — и самостоятельный одноактный балет «Тема с вариациями» на музыку П. Чайковского. Наши танцовщики сумели овладеть техникой Баланчина, спектакли имели большой зрительский успех и вдохновили труппу на реализацию всего балета.
Репетиции проходили параллельно с ремонтными работами Большого зала НОВАТа. Артисты балета с огромным энтузиазмом трудились над этим проектом, понимая, что это прекрасная школа роста, возможность совершенствования техники, как говорят танцовщики в таком случае: «тут есть что танцевать». Поэтому Большой зал НОВАТа был открыт этой знаковой работой, одной из вершин современного балетного искусства, что мистически связало её с причиной постановки триптиха самим Баланчиным. Идея создания такого спектакля родилась у Джорджа Баланчина в 1967 году. В это время спонсоры New York City Ballet передали коллективу труппы просторное помещение в Линкольн-центре, и балетмейстеру было рекомендовано отметить это событие пышной и благородной постановкой трёх одноактных балетов: I часть — «Изумруды» на музыку Габриэля Форе («Пеллеас и Мелизанда»; «Шейлок»); II часть — «Рубины» на музыку Игоря Стравинского (Каприччио для фортепиано с оркестром); III часть — «Бриллианты» на музыку Петра Ильича Чайковского (Третья симфония, II, III, IV и V части).
Кстати, название не принадлежит создателю балета — Джорджу Баланчину. «Драгоценности» впервые прозвучало в ревью критика Клива Барнса из The New York Times и прижилось. При этом сценографией балета критик был недоволен. Считается, каждый из балетов, по неподтверждённой информации, олицетворяет важную веху в жизни самого Баланчина. Именно во Франции процветал романтический балет, и именно там в сотрудничестве с Сергеем Дягилевым начал свою балетмейстерскую деятельность
Баланчивадзе, покинувший Россию и сменивший грузинскую фамилию на ныне известную — Баланчин.
«Изумруды» на музыку Габриэля Форе — это Франция; «Рубины» на музыку Стравинского, по мнению ряда критиков, — это Америка и джаз, где он прославился как руководитель ведущей балетной труппы (правда, сам Баланчин заявлял, что хотел отдать дань своему кумиру и другу, композитору Игорю Стравинскому); и последняя — третья часть — «Бриллианты» на музыку Чайковского — это его Россия, а точнее, Санкт-Петербург, где Георгий Мелитонович Баланчивадзе родился, учился в знаменитом Театральном училище (ныне Академия русского балета имени А. Я. Вагановой), работал в Мариинском театре и только в 1924 году уехал за границу, где сперва были «Русские сезоны» Дягилева, а потом — tabula rasa «безбалетной» тогда Америки.
Гражданин мира, он легко входил в новые культурные пространства, но школу свою чрезвычайно ценил, и именно сплав этой классической школы со свободным модернистским мышлением лёг в основу его творчества. Но Петербург он любил всю свою жизнь. Чайковский и Стравинский — два самых любимых композитора Баланчина, а связь с русским классическим балетом особенно подчёркивают архитектурно точные, как у Петипа, линии кордебалета и костюмы – белоснежные пачки.
Балеты Баланчина не имеют драматического сюжета, свойственного многим классическим и драмбалетам, но сюжет в них есть — это сюжет движения классического русского балета, которому он учился в Санкт-Петербургской хореографической школе — «святая святых» академического балета. Поэтому, внешне простые, они чрезвычайно сложны по исполнению, и поэтому чем сильнее танцовщик, исполняющий балет Баланчина, тем понятнее сюжет, и тем более завораживает вас красота действия на сцене. Станцевать ведущие партии там могут только очень сильные танцовщики, сумевшие освоить особенности хореографии Баланчина. Простота этой хореографии обманчива. Повторюсь: чем крепче артист, тем больше шансов на успех и зрительское понимание.
Есть версия, что Баланчин замышлял четвертый акт, но подтверждения этому нет. Триптих смотрится, как ожерелье — это произведение искусства, где все компоненты, выстроенные в авторской концепции, лишь усиливают роль каждого элемента.
Вопреки распространённому мнению, Баланчин был очень весёлый человек. Второй акт — «Рубины» — яркое тому подтверждение. В книге Соломона Волкова «Страсти по Чайковскому. Разговоры с Джорджем Баланчиным» есть слова хореографа о том, как он обратился к своему другу Стравинскому с просьбой написать польку для слонихи (он тогда работал в цирке). Поинтересовавшись, какого возраста слониха, и выяснив, что она молода, композитор с радостью согласился.
На премьере в перерыве перед третьим актом я стал невольным свидетелем разговора одной опытной балетоманки и её спутников. Оказалось, что она живет в США и была на постановке ранее. Довольно эмоционально дама выразила своё мнение: «Артисты не танцуют, а бегают по сцене в рассинхрон. Джаз какой-то, это же Баланчин, это классика!!!» В патетике её голос дрожал в люстре. Сопровождающие её родственники, впервые попавшие в театр, восторженно внимали в центре фойе.
Должен заметить, что всё сказанное — неправда от начала и до конца. «Драгоценности» в любом театре мира, идут в одном и том же хореографическом воплощении. Ровно такая же хореография в Нью-Йорке, Лондоне, Париже, Москве, Санкт-Петербурге. Быть иной она просто не может — это непременное условие Фонда Баланчина. (Примечание: Некоторая свобода допускается Фондом в сценографии и костюмах «Драгоценностей», как, к примеру, это было сделано в Большом театре. В НОВАТе сценическое оформление создано по эскизам народного художника России Вячеслава Окунева.) Хотел Баланчин придать в «Рубинах» джазовые элементы танцу — он так и сделал.
Это по его воле солисты балета, сжав по-спортивному кулаки, передвигались по сцене, ни на минуту не останавливаясь. Труппа прекрасно справилась с задачей и работала с великим энтузиазмом, донося до нас то, что задумал и воплотил прямой наследник русских имперских балетов – Джордж Баланчин. Нам остаётся только радоваться тому, что молодёжи, работающей в труппе театра, а также признанным мастерам есть на чём оттачивать своё мастерство. Финал предыдущего и начало нынешнего сезона положили в копилку театра ряд интересных работ: «Драгоценности» и «Тему с вариациями» Баланчина, «Класс-концерт» Асафа Мессерера. Добавь в этот набор «Шехерезаду» Римского-Корсакова или «Шопениану» — и зритель будет иметь возможность регулярно видеть замечательные образцы русского балета ХХ века в постановке еще одного дягилевца — Михаила Фокина.
Нам же хотелось поблагодарить: Анну Жарову и Евгения Басалюка, Наталью Ершову, Анну Одинцову, Ольгу Гришенкову, Ксению Захарову, Михаила Недельского, Юрия Зиннурова, Никиту Колтунова, Михаила Лифенцева, Артёма Пугачёва, Екатерину Лихову, Маргариту Солодову, Никиту Ксенофонтова, Анастасию Турчинову, Илью Головченко, Кохея Фукуду и всех танцовщиков и балерин, участвующих в спектакле. Высокий уровень танца показали гости из Михайловского театра: Анастасия Соболева, Леонид Сарафанов, Эрнест Латыпов, Анжелина Воронцова, Виктор Лебедев. Среди новосибирских любителей балета уже появились поклонники петербургских артистов.
Нельзя не обратить внимание на изменения в обновлённом Большом зале: более комфортные и просторные кресла, бельэтаж, в центральной ложе которого размещались все высокие гости, пришедшие на спектакль, особенно впечатляет новый роскошный занавес. При этом исторический облик зала бережно сохранён. Радует то, что наконец зал будет задействован в полном объёме, будем ждать новые постановки на Большой сцене театра.
