О снятии с репертуара (говорят, временно) «Щелкунчика» в Берлинской государственной опере написано достаточно много. Нелепость претензий толерантной цензуры к исполнению классики мировой хореографии очевидна любому человеку, разбирающемуся в балете. Действительно, нанесение белого цвета на кожу, мелкие шажки во время исполнения китайского танца, восточное сладострастие в хореографических партиях — все это, с точки зрения поборников цензуры, в Европе явилось поводом закрыть все и везде. Но, обратите внимание, что под удар поставлен последний театр в Германии, в котором еще можно увидеть классический балет. Именно там трудится ведущим танцовщиком уроженец Новосибирска Даниил Симкин.
Обвинение руководства балетной труппы, балетмейстеров, равно как режиссеров, дирижеров в различных притеснениях, попираниях дает благодатную плеть в руки посредственности. Далее — схема стандартна: вместо демонстрации высокого профессионализма, бездарность будет в рупор орать, что его, бедного, загнали в угол исключительно из-за расовых притеснений, собирая вокруг сочувствующих журналистов в тренде времени. Это, как тот, кто в зале испортил воздух, громче всех спрашивает — «кто его испортил ?!»
И что мы получаем в сухом остатке? В результате в профессии останутся лишь посредственности со всем согласные. Вот и за режиссерское разъяснение чернокожей певице о нужных эмоциях в роли из государственного театра Нюрнберга уволен Петер Конвичный.
Но как это вяжется с Джеймсом Бондом и последним фильмом из многолетней серии «Не время умирать»?
Я очень люблю «бондиану«. Раз в год мы с женой ее пересматриваем. За два — три года получается полная оборачиваемость франшизы. От изящных первых из четырнадцати фильмов, в которых блистали Шон Коннери, Роджер Мур, с шекспировского Тимоти Далтона вплоть до последних с участием Дэниела Крэйга, «бондиана» становилась все больше похожей на крутой боевик. Исключение составили фильмы с Пирсом Броснаном, который пытался вернуть английское изящество и юмор. У Крейга это не получалось, возможно, и не было самоцелью. И вот, после большого перерыва миру показали будущее Бонда.
Просматривая фильм, я поймал себя на мысли, что создатели меньше всего думали о том, как понравиться зрителю, а скорее, как потрафить толерантной цензуре. Судите сами. Бонд на пенсии, но 007 лишь число, а не его личный бренд, и вдруг в фильме появляется его преемник, и она женщина, да ещё афро-американка в исполнении Лашаны Линч.
С учетом традиционной надписи в конце фильма, что Бонд вернется, это остается интригой — он как-то спасётся после взрыва десятка ракет на острове или главным персонажем станет героиня?
Далее совсем интересно. Мисс Манипенни, ярко выраженная англичанка с веснушками на белесом лице и хорошим чувством юмора, превратилась в серьёзную уроженку Ямайки в исполнении Наоми Харрис. Весельчак еврей из ЦРУ Феликс стал брутальным афроамериканцем. А создатель и технический ум всех технических новаций бонда Q из стареющего холостяка превратился в открытого гея, который впервые решил пригласить на свидание своего давнего друга. Ну и два ярких антигероя имеют явную европейскую традиционную внешность.
В стремлении всем угодить создатели попытались сесть на разнонаправленный шпагат и, простите, порвали промежность. Топорный юмор, подчёркнутые вышеперечисленные детали сделали из изящного фильма лобовой боевик, далекий от своих исходников.
Не это ли ждет многострадальный «Щелкунчик», если руководство балетной труппы Staatsoper пойдут по пути создателей фильма о Бонде?
Китайцы будут ходить по сцене строевым шагом, среди четверки маленьких лебедей будет один черный, а уж, если вспомнить Яго из популярной оперы «Отелло», то белые певцы будут выходить на сцену в виде генетической ошибки, а мавр будет белым?
Академическое искусство на самом деле очень толерантно. Никто не обращает внимание на испанцев в «Дон Кихоте» с азиатской внешностью, да и у нас в Новосибирске в роли шута в «Лебедином озере» блистают два японца. Никого это не смущает и не раздражает. Не говорю о Карлосе Акосте (Carlos Acosta, ballet dancer, 1973, Гавана) — британском танцовщике, хореографе кубинского происхождения, перетанцевавшем весь классический репертуар на ведущих балетных сценах мира, включая английский Королевский балет. Ему одному из 11 детей водителя грузовика в Гаване не понадобилась поддержка приверженцев толерантности, он доказал всем всё своим безграничным талантом и работоспособностью. Когда во главе стоит профессионализм и культура исполнения, то никого от нападок защищать не надо, их защищает талант. А идти на поводу посредственности — это тупиковый путь, разрушающий культуру и искусство.
Ну и, наконец, об авторе «бондианы» — Яне Флеминге. Проработавший долгое время в Английской разведке, заядлый курильщик и любитель алкоголя, он бесконечно переживал за потерю имперских амбиций у Англии. Поэтому он, как мог, своим литературным трудом старался потворствовать возрождению этого статуса, прямо пропорционально падению настроений. Снижение британского могущества показано в нескольких романах. В «Из России с любовью» — это отражено в разговорах Бонда с Дарко Керимом, когда Бонд признаётся, что в Англии «мы больше не показываем зубы, только дёсны». Эта же тема особенно сильна в одной из последующих книг, романе 1964 года «Живёшь только дважды» — в разговорах между Бондом и главой японской разведки Тигром Танака. Флеминг остро осознаёт потерю престижа страны в 1950-х и начале 1960-х годов. Все это говорит, что литературный Бонд далек от каких бы то ни было толерантных проявлений. Зачем же тогда городить огород. Придумайте иную франшизу и иной балет.
Говорить, что весь мир готов погубить антигерой при поддержке России будет излишним, я думаю. Как же без абсолютного зла. Вот только толерантность по отношению к многочисленной нации здесь никак не проявляется, лишь модный, хорошо оплачиваемый тренд.
И ещё одна ремарка. Когда в государстве начинает управлять многими процессами воинствующее меньшинство, то большинство терпит до определенного предела, а потом появляются новые фюреры, и все заканчивается плохо для всех. И для Других, и для обычных жителей нашей, не побоюсь этого слова, планеты.
На обложке Карлос Акоста
