«Врагу бы не пожелал стать министром культуры»
Наверное, из западных трупп самая лучшая на сегодняшний день, с моей точки зрения, – это «Королевский балет» в Ковент-Гардене, потому что им удалось как-то доказать себе, что они самые лучшие…
– Николай, ты говорил в одном из интервью, что не можешь продолжать учить детей, потому что ты к ним прирастаешь по-настоящему, а дальше их ломают и ты не можешь на это смотреть. Как бы ты поменял систему, окажись ты, скажем так, в кресле министра, и можно ли это вообще поменять, на твой взгляд?
– Конечно, можно.
– Я просто хочу добавить, извини, пожалуйста, что ты сам предложил в Мариинке преподавать, ты готов был это делать бесплатно, ты просто хотел вести студентов, а тебе отказали. Какая вообще была причина отказа?
– Во-первых, исполняющим обязанности заведующего труппой балета Мариинского театра является Юрий Фатеев, это мой педагог-репетитор в Мариинском театре. Мы с ним очень дружны много лет.
И Юра, который, являясь – с одной стороны – моим репетитором, с другой стороны, действительно моим большим приятелем… Когда я ему позвонил и сказал, давай, я просто буду приходить, это делать и тихо уходить. Мне ничего не надо. Мне не нужна твоя должность, она мне вообще не нужна, мне не нужны деньги. Мне жалко моих детей. Мне жалко артистов.
Он сутки мне не отвечал. А я же знаю все, что происходит там, потому что я общаюсь со всеми… И потом он мне ответил, что после карантина педагоги не хотят давать классы, многие не хотят ходить, они боятся заразиться, там достаточно большое количество людей болело.
Когда об этом узнал Гергиев, он меня попросил написать ему заявление. Я написал заявление, что абсолютно бескорыстно, бесплатно и так далее. Пока тишина.
Ты понимаешь, в чем дело. Вот ты говоришь, чтобы должно было быть сделано со стороны министерства. Просто очень давно главные труппы нашей страны отданы в руки менеджерам.
Балетную труппу Большого театра довели до очень низкого уровня. Балетную труппу Мариинского театра довели до очень слабого уровня. И так далее и так далее. Это национальное достояние. Это нельзя так низко опускать.
– Все упало в сравнение с тем, что было, скажем, в 90-е?
– Да. Очень сильно упало. Потому что, во-первых, сменились педагоги. Те титаны все уже в мире ином. Сегодня нет уже тех репетиторов. Но один репетитор ничего не может решить. Это система. Вот мы с тобой делаем интервью, но это же не только ты принимаешь участие…
– Конечно, это целая команда…
– И в любой профессии точно так же есть свои составляющие. Это для того чтобы продукт, который должен увидеть зритель, был первоклассным.
Когда ты смотришь спектакль и не вовремя меняется свет, не вовремя едет декорация. Некачественно. Некачественное покрытие пола. Мало репетиций было с оркестром. Новый дирижер, который не видел эту партитуру. А такое постоянно происходит.
Это оттого, что сидят люди непрофессиональные. И все мои стенания, они о профессии. О том, что продукт, который мы представляем, – некачественный.
– На Западе все-таки руководят менеджеры, насколько там получается поддерживать уровень? Вообще уровень балета на Западе.
– Нет. Балет на Западе умер вообще. Практически вообще.
– А Китай?
– Китай очень сильно держит. Но они живут как бы в своей колбе. Корея тоже в своей колбе, держа советскую систему.
Наверное, из западных трупп самая лучшая на сегодняшний день, с моей точки зрения, – это «Королевский балет» в Ковент-Гардене, потому что им удалось как-то доказать себе, что они самые лучшие. Их репертуар безумно интересный. Действительно, там есть шедевры, там 5–10 спектаклей просто мирового уровня. И сделано это все – ну так скажем – где-то с 60-х годов ХХ века. И они это исполняют великолепно.
Другое дело, когда ты будешь смотреть в их исполнении «Щелкунчика», «Лебединое озеро», «Баядерку» – это лучше не смотреть. Но их английский репертуар – другое.
Но даже «Баядерка», «Щелкунчик» и т.д. – у них это будет очень хорошая продукция, сделанная дорого. Там нету, как у нас: здесь черный кабинетик, здесь не засветились… У них такого не бывает. Там все работает как часы. У нас как часы ничего не работает.
Купи сейчас билеты за дикие деньги в Большой театр, ты придешь и увидишь, что проекция снега в «Щелкунчике» будет идти с середины сцены, потому что они за 10 лет не смогли ничего наладить.
– Проблема последних 10 лет или это тенденция с 2000-х…
– Где-то в конце 90-х в мире везде к власти стали приходить менеджеры. Вообще это такая тенденция. Такие, знаешь, середнячки. В Европе это были в основном вчерашние любовники великих директоров. Как правило, это были юноши. Эти юноши были их секретарями. И они потихоньку все встали на места своих боссов, потому что те продвинули их на эти места.
Почему – объясню тебе. Потому что на Западе во многих странах есть возрастной ценз – в 65 лет ты должен покинуть пост. В нашей стране этого не существует. В нашей стране были другие абсолютно тенденции, но здесь свою роль сыграл министр культуры в начале 2000-х, он заменил всю театральную Россию. Просто практически везде поставив своих людей, которые и по сей день там.
– Если говорить о самом неудачном министре, это он?
– Нет. Не то что неудачный. Вообще я тебе хочу сказать, что министр культуры – это самая расстрельная должность. Я никому бы не пожелал, врагу бы не пожелал стать министром культуры. Этот человек будет всегда виновен во всем.
Чем больше я работаю в сфере образования, тем меньше я люблю родителей
– Николай Максимович, сегодня очень часто знаменитых взрослых просят дать советы детям, молодому поколению. А вы дайте, пожалуйста, совет, наставникам и педагогам.
– Помимо того, что я сам педагог много-много лет уже, у меня огромный стаж, несмотря на то, что я выгляжу достаточно моложаво, я сын педагога, я вырос в учительстве. Потому я коллегам обычно советую исключительно одно – терпения, кроме терпения педагогам ничего, на мой взгляд, нельзя пожелать. Это первое.
Второе, в своем коллективе, когда мне приходится иногда быть третейским судьей в конфликте между учеником и иногда педагогом, я всегда ставлю себя на место этого ребенка, потому что иногда надо сыграть и в поддавки. Потому что мы можем нанести вред больше, чем родители. А родители зачастую наносят колоссальный вред свои детям.
Чем больше я работаю в сфере образования, тем меньше я люблю родителей. Думаю, что все педагоги меня поймут. Нет, я их очень люблю и уважаю, но я очень не люблю агрессивных людей. Есть такие мамы, которых слушать не надо.
Иногда конфликт ребенка с преподавателем возникает из-за того, как себя дома ведут родители, и иногда надо встать на его сторону и в чем-то ему подыграть для того, чтобы просто излечить его от каких-то комплексов.
Потому терпение, терпение, терпение и здоровье.
И знаете, еще один совет такой: не принимать все близко к сердцу. Это сделать очень сложно, но надо постараться, иначе будете… Знаете, когда ты перегибаешься сильно, то можно улететь в «пустоту». Это очень опасно.
– Вы дали уже, наверное, тысячи интервью, а есть такой вопрос, на который вы сами хотели бы ответить?
– Я с 16 лет даю интервью. Без остановки. И мне иногда кажется, что я рассказал в жизни все. Но находятся интервьюеры, которые придумывают какие-то вопросы, которые иногда меня ставят не в тупик, а просто я задумываюсь. Я не могу сказать, что у меня есть клише на каждый вопрос. Я пытаюсь всегда ответить искренне то, как я думаю сейчас, и то, что я думаю сейчас.
Я не люблю, честно скажу, политические вопросы, потому что я в этом мало смыслю. И я считаю, что артисты не имеют права об этом говорить, если они не являются политиками. Если они не оставляют свою профессию и не идут серьезно в политику.
А так, я уже не знаю, о чем себя спросить. Я, по-моему, про все рассказал в жизни, потому у меня нет секретов, мне не стыдно ни за что. Я честно на все отвечаю.
