Долгожданное событие — премьера четырех одноактных балетов на музыку Леонида Аркадьевича Десятникова (L.A.D.), задуманное продюсерами Екатериной Барер и Александром Сергеевым несколько лет назад, все-таки состоялось на сцене театра «Урал Опера Балет» 2 октября. Авторы идеи намеревались реализовать ее к юбилею композитора. Известные препятствия грозили сорвать проект, но оказались не властны над силой желания всех участников, объединившихся вокруг него, осуществить задуманное.
Проект «L.A.D.» — закономерное явление в контексте творчества композитора, где балет представлен ярко не только специально написанными в этом жанре произведениями в постановке Алексея Ратманского, но и множеством постановок других не балетных сочинений композитора. Об этом подробно говорилось в опубликованном на «КультВитамине» интервью Л. Десятникова в Ельцин Центре, дополненного комментариями автора данной статьи.
Впечатления от проекта «L.A.D.» не только яркие, но и побуждающие к размышлению. Не хочется разбирать плюсы и минусы полученного результата с целью вынести вердикт в виде единственно верной критической оценки. Очевидно главное — все хореографы, принявшие в нем участие, влюблены в музыку Десятникова, а композитор своим доверием дал крылья свободы их художественному воображению.
Балеты эмоционально захватывают слушателя и одновременно побуждают его к рефлексии, на уровне восприятия делая «соучастником» творческого процесса большого коллектива талантливых людей. Подчеркну – молодых людей!
Четыре хореографа — четыре индивидуальности, имеющие свою биографию творческого формирования и успеха. Каждый из них, «присягая» балетной классике, ищет новый хореографический язык, выражая себя, определяя свое место в динамично развивающемся современном балете.
Возник поразительный художественный результат. Сначала каждый из хореографов создал свою историю по «канве» Десятникова, а затем их музыкально-хореографическое прочтение индивидуально «проросло» в восприятии каждого слушателя.
Прочитав рецензии критиков, обсуждая увиденное с теми, кто был на премьере, я убедилась в том, что балеты были восприняты во множестве нюансов понимания смысла. Поделюсь и я своими ассоциациями, возможно, очень субъективными.
«И не замолить тот грех…»
Идея диалога с музыкой близка хореографу Мариинского театра Максиму Петрову: «Мне было важно сделать такой хореографический текст, который не будет перекрикивать музыку Десятникова, а будет вести с ней диалог».
Мои личные ощущения не повторились ни в одном из услышанных мнений по поводу его балета «Три тихие пьесы», основанного на трех произведениях Десятникова — «В честь Диккенса», «Титры» из кинофильма «Подмосковные вечера» и «Вариации на обретение жилища». (Исполнители: Елена Воробьева, Мария Михеева, Мики Нисигути, Андрей Арсеньев, Фидан Даминев и Глеб Сагеев. Художник — Мария Трегубова)
Вальс неспешно, словно через силу, «набирает» воздушность, и постепенно уносит ностальгическим кружением куда-то далеко, где жили эти невероятной красоты и трогательности танцующие девочки и мальчики, балетная выправка которых читается сейчас не как признак профессии, а часть того благородного воспитания, которое было принято в той, прошлой жизни.
Кротость опущенных ресниц, бережность прикосновений, романтические всплески прыжков. И в музыке, и в танце — жизнь с ощущением безмятежности на грани предчувствия катастрофы, от которой стремишься убежать на легких пальцах, в теплые объятья.
Белый цвет – цвет чистоты и невинности. Невинной жертвы. Белая комната в углу сцены с гипертрофировано огромным медведем, детской лошадкой, мебелью из какого-то далекого времени. Все забинтовано и упаковано, как перед отъездом. Куда?
Забинтована и упакована прошлая жизнь. Из прошлого и эти, словно фарфоровые, фигуры мальчиков и девочек, с гладко зачесанными волосами, тянущие носок в идеально красивых арабесках, старомодно-церемонно приседающие в плие. Светящиеся кисти рук, словно пламя свечей, трепещут прощальным жестом.
Какое жилище они здесь обрели? Последнее? От этого танца достоинства и красоты, видимого, словно сквозь «матовое стекло» времени, невыносимо тревожным предчувствием (или знанием?) сжимается сердце. Особенно больно здесь, на этой земле, где призрак ипатьевского дома преследует… И сколько церквей не построй – не замолить тот грех.
Диссонансы «Безупречной ошибки»
Интеллектуализм, широкий кругозор и взгляд на хореографическое искусство за пределы сегодняшнего дня, свойственные молодым хореографам, дают общее ощущение далекой перспективы развития жанра.
Максим Севагин – особое явление современного балета. Его юный возраст (всего 23 года) и степень убежденности в векторе своего понимания и движения в балетном искусстве поразительны. Увлеченность поиском нового языка от противного (старой хореографии) звучит в его высказывании о недавней работе над «Ромео и Джульеттой» Прокофьева: «Меня буквально раздражает, что на большой объем музыки на сцене ничего не происходит, люди могут просто ходить по сцене или стоять. У Прокофьева прозвучало уже три фразы, а Ромео и Джульетта только подбежали друг к другу и встали в арабеск. Мне этого уже мало».
Сложная интеллектуальная игра Десятникова в диалоге с Шубертом (пьеса для скрипки и фортепиано «Как старый шарманщик») преумножилась диалогом хореографа с этой, как он сказал, «неудобной» для танца музыкой, в который он вовлек квартет молодых исполнителей — Екатерина Малкович, Рафаэла Морел, Арсентий Лазарев, Иван Суродеев.
Безупречность и ошибка – парадокс, диссонанс.
Контрасты, психологический надлом музыки — основа сложной драматургии хореографического текста. Художественное решение (художник Мария Трегубова) — глубокомысленная лаконичность. Шахматность в костюмах — черная траурность, оттеняющая красоту и беззащитность обнаженного тела — обретает философское звучание. Шахматы, как борьба со своими ошибками (Сергей Прокофьев) и поединок с жизнью, который переиграть нельзя.
Музыкально-хореографическая ткань соткана из болезненных перепадов. Нежные романтические консонантные «просветления» гармонизируют пары в идеальной синхронности параллельных движений, как в фигурном катании. Невыносимый «пилящий», словно железом по стеклу, звук нерва-струны скрипки вовлекает в «многословное» выяснение отношений на языке прыжков, вращений, поддержек с перебросами и «обрушениями».
Диалог «рвется» зациклено повторяющимися движениями танцовщицы, словно «застрявшей» в точке безумного одинокого отчаянья. Растерянность непонимания в финальном «монологе» танцовщика — классически одухотворенная красота полета «приземляется», тело теряет равновесие на невидимом «канате», безвольно замирает в горестном многоточии плие….
Партитура танца – парадоксальная гармония боли и красоты.
Нависающее «облако», словно ждущий сожжения скомканный лист бумаги с «безупречной ошибкой».
«Ой, вэй!»
«Праздник уходящих» Андрей Кайдановский, работающий в балетной труппе Венской государственной оперы, создал на сюиту «Эскизы к закату» (для квинтета флейты, кларнета, скрипки, контрабаса и фортепиано) на основе музыки к кинофильму «Закат» А. Зельдовича по рассказам И. Бабеля.
В программке действующие лица конкретизированы: Провожатый (Игорь Булыцын), Вдова (Екатерина Малкович), Дочь (Рафаэла Морел), Солдаты (Арсентий Лазарев, Томоха Терада), Детективы (Екатерина Кудрявцева, Алексей Селиверстов), Пьяный (Лука Дризанг). Но, честно говоря, это не очень «читалось», и по большому счету лично для меня было совершенно неважно.
Драматические акценты превратили балетное повествование в трагическое высказывание о потомках Авраама, в судьбе которых в ХХ веке, как никогда страшно сбылись благословения и проклятия, предсказанные Моисеем.
«Сын мой, Авесалом, кто бы дал мне умереть вместо тебя» — говорит Давид в притчевом начале фильма «Закат».
Это вспоминается, как своеобразный эпиграф к балету, когда появляется Провожатый. Он выходит бесшумно в полной тишине на авансцену, протягивает в зал сначала одну гвоздику, затем вторую и они складываются в однозначный четный символ. Его по-петушиному срывающийся смех, как сдерживаемое рыдание. Смех-рыдание, будет сотрясать и тела актеров в глубине сцены.
Летящая, словно на полотне Шагала, причудливая конструкция, центр которой акцентирован то ли светильником, то ли колоколом (художник Татьяна Вьюшинская).
Пестрый жанровый материал «Эскизов», как мир, по которому раскидала их судьба — кого в мир смертельного аргентинского танго, кого в обманчивый мир голливудских грез, кого в европейские кабаре. Цитаты из Малера, Рахманинова, Пярта, «семь-сорок». Но главная, связующая тема скрипки, словно голос, «выплакивающий» распев вечного еврейского «ой, вэй!» — «о, горе мне!».
Ой, вэй! Кто эти люди? Ой, вэй! Они упали, как подкошенные, словно марионеточные куклы, у которых перерезали нитки.
Провожатый поднимает каждого из них, обнимает, как ребенка. Они «тряпочно», безжизненно повисают у него на руках, но он для каждого находит «оживляющий» отеческий жест, чтобы возродить и заставить танцевать эту (ой, вэй) не очень веселую жизнь…
Яркие театральные костюмы (художник Мелани Фрост), порой, избыточно виртуозные навороты под заразительно чувственную музыку. Но глаза! Они никогда не смеются. Сделанные фотографии укрупняют взгляды, застывшие выражением муки последнего мгновения («мне страшно», «я помню этот ужас», «какая боль»).
Сыграна, станцована жизнь, «прозвучавшая» коротко, как выстрел.
Провожатый возвращается на авансцену и с вызовом выбрасывает руки с двумя гвоздиками, глядя, кажется, в глаза каждому из нас: «И все они умерли, умерли, умерли….» Нет. Убиты.
«Сын мой, Авесалом, кто бы дал мне умереть вместо тебя»
Сотворение дара
«Если не сочинять новых балетов, движение прекратится, и мы умрём. Пусть артисты осваивают неизведанное, зритель учится смотреть и понимать, а время отберёт лучшее» (В.Самодуров).
Балет Вячеслава Самодурова, завершающий «L.A.D.» – больше, чем просто один из четырех. На правах «старшего» (самый опытный и именитый из четырех хореографов, художественный руководитель балетной труппы Урал Опера Балет) на порыве вдохновения («очень давно хотел поработать с музыкой Десятникова», «она мне очень нравится, и я счастлив, что появилась возможность сочинить к ней хореографию»), он совершил прорыв в некую сверх-идею всего проекта. К этому призывало и выбранное произведение. Созданная 26-летним композитором Кантата «Дар» на стихи Г. Державина произведение не простое и безусловно философское, концептуальное. Но умение Леонида Десятникова любое серьезное воплотить в музыке не только возвышенно красиво, но и с той самой лукавой улыбкой, без которой его невозможно представить, – воистину дар божий!
В балете большой состав исполнителей (Елена Воробьева, Мария Михеева, Марина Арсеньева, Анна Домке, Андрей Арсеньев, Александр Меркушев, Святослав Моисеев, Иван Сидельников, Михаил Волков, Виктор Магурин). В создании особой образной атмосферы постановки велика роль художника Марии Трегубовой и художников по свету, видео Константина Бинкина и Павла Ахметова.
Ощущение сотворения мира, начала жизни. Мира творчества, способность к которому дарована только человеку. Еще ничего нет. Нет декораций, костюмов, лишних деталей. Все, словно с чистого листа. Сцена и полоса экрана вверху, как земля и небо.
Сурово-назидательно звучит хор на земле («Блажен, подобится богам
С тобой сидящий в разговорах»), а на экране лица, молодые, беззаботные, шкодные (оператор Михаил Волков). Они, словно в щелку с любопытством «подглядывают» сверху на земной мир с его серьезностью: «Дрожу, бледнею — и, как злак, Упадший, вяну, умираю».
Попав на грешную землю, каждый из них – подобие витрувианского человека Да Винчи – и воплощение гармоничной физической красоты, и обреченность на поиск внутренней гармонии («Сквозь туман и мрак ужасный Путник едет в челноке»).
Танец рождается из порывов барочного волнения в музыке, подражает графике ее полифонической фактуры, глубокомысленно, рельефно фиксируется в прекрасных, подобно роденовским, «изваяниях».
Се вид жизни скоротечной!
Сколь надежда нам ни льсти,
Все потонем в бездне вечной,
Дружба и любовь, прости!
Дар божий — восторженный трепет перед данной свыше возможностью дышать, двигаться, видеть и слышать, наслаждаться красотой окружающего мира, творить («Я доволен, света бог, Даром сим твоим небесным»). Ощущение опьяняющего свежего ветра, красоты молодости, света надежды – невольная хореографическая перекличка с финалом Concerto DSCH Ратманского.
Жизнь без смерти не бывает («Что твое утро в вечности целой? Меней, чем миг!»). Скупая статичность поз, словно изнутри подсвеченные фигуры танцовщиков. Главный жест – ладони на глазах и у тех, кто на сцене, и у вознесшейся на экранное «небо».
Пройден земной путь и диковатая неотвратимость ритма возвращает к изначальной первозданности — «Река времён в своём стремленьи Уносит все дела людей».
Круг замыкается. На экране вновь молодые прекрасные лица с беззаботным любопытством подсматривающие в «щелочку» неба на землю. Не прервется жизнь и творчество — ДАР Божий, которым наделен только человек.
Наверное, в любой музыке мы слышим себя. А какую-то отрицаем, не чувствуя ее своей. Я не берусь утверждать, хорошо это или плохо. Но мне кажется ценным то, что от проекта «L.A.D.» осталось ощущение увлеченного живого поиска большого талантливого коллектива хореографов, танцоров, художников, музыкантов, которым сочинения Десятникова позволила услышать и выразить себя.
Не могу не отметить прекрасную работу екатеринбургских музыкантов под руководством Алексея Гориболя. Совершенно справедливо музыкантов вызвали на сцену аплодисментами наравне с танцорами. Вдохновенно звучали все и поэтому каждого хочется персонально отметить и поблагодарить: Темирлан Абедчанов, Михаил Калупин, Яна Морева, Михаил Морев, Михаил Калупин, Игнат Горлов, Светлана Суранова, Мария Токарева, Владимир Шилов, Владимир Петухов, Екатерина Агапова, Герман Мархасин, Александр Ившин, мужской хор Уральской консерватории (хормейстер Владимир Завадский).
Что касается молодых балетных артистов «Урал Опера Балет», то они не только восхитили своим профессионализмом, но подтвердили статус екатеринбургской труппы, как одного из самых ярких и перспективных отечественных коллективов в этом жанре. Практически все постановки хореографов построены на «крупных планах», в которых хореографическая, артистическая «мимика», индивидуальная включенность в происходящее каждого танцовщика, просматривались до деталей.
После екатеринбургской премьеры проект уже был представлен 4 ноября в Петербурге в рамках фестиваля «Дягилев. P.S.» на сцене ТЮЗа имени Брянцева.
«L.A.D.» — пульсирующая жизнь художественного поиска, созидания, наблюдать которую большая радость. Очень хочется, чтобы встречу с работой высокой концентрации талантливой красоты смогли пережить еще многие-многие любители балетного искусства. L.A.D нужен всем!
Фото Елены Леховой
