Шкатулка с фотокарточками

Шкатулка с фотокарточками Театр
Театр «Старый дом» по максимуму раскрыл свой потенциал выставочной площадки – задействовав буквально каждый квадратный сантиметр под контент фотофестиваля «Контрольные отпечатки»

«Старый дом» — один из самых компактных театров Новосибирска. Из числа старейших и базовых он, пожалуй, самый миниатюрный. Это не концептуальная прихоть, а объективная деталь судьбы: здание «Старого дома» – одна из знаменитых крячковских школ.

Школы эти, казавшиеся гигантскими в деревянном Ново-Николаевске, в архитектурном контексте мегаполиса – игрушечно-изящные здания, почти особняки. И на функционал театра такой особнячок натянут очень-очень туго – до рези в мышцах. Конечно, на подходе реконструкция и расширение театрального здания. Но тропа этого самого подхода пока лишь пунктиром обозначена.

И, как бы то ни было, даже с этим сверхкомпактным пространством театр «Старый дом» управляется изобретательно и лихо. Живейший пример – фестиваль документальной фотографии «Контрольные отпечатки», проходивший с 30 ноября по 3 декабря. Организаторами проекта были Новосибирский государственный драматический театр «Старый дом», региональная общественная культурно-просветительская организация «Культурные перспективы» и Президентский фонд культурных инициатив. 

Это был, пожалуй, самый масштабный на сей момент вернисаж наступившей зимы.

Шкатулка с фотокарточками

Вернисаж, дисперсный по структуре: 10 выставок молодых фотографов размещались на пяти экспо-пространствах Новосибирска. Распределенные по пяти выставочным локациям (театр «Старый дом», Министерство культуры Новосибирской области, ГПНТБ СО РАН, творческое пространство «Арт Ель» и кофейня Brewsell), мини-выставки сохраняли эстетическую автономность, будучи при этом частью единого замысла. И при этом фестиваль сей сколь дисперсный, столь же и концентрированный: на снимках – только жизнь театра.

Сообщество фестиваля состояло из 60 фотографов, участниками финальной программы стали 10 из них. В объектив финалистов «Контрольных отпечатков» попали шесть репертуарных спектаклей «Старого дома» («Идиот», «Анна Каренина», «Зулейха открывает глаза», «Пульчинелла», «Остановка, «Путешествие Нильса с дикими гусями»), репетиции и закулисная жизнь труппы.

Примечательно, что большинство конкурсантов визуальным языком избрали классическую, олдскульную монохромность – то, что и называют «тотальной фотографичностью».

Будучи не только инициатором, но и титульной локацией проекта, театра «Старый дом», как говорится, «отбыл номер на все сто»: под экспозиции фотографов-документалистов отдали в буквальном смысле 90% его интерьера.

Оказалось, что дизайнерские находки, изначальной целью которых было добавить визуального простора помещениям театра, отлично работают и на музу фотоискусства. Графитово-серые стены «Старого дома» отлично приняли паспарту фотовыставки – на них идеально «играют» и классические монохромные фото, и самые радикальные эксперименты с цветом.

Все фотографы, представлявшие свои работы в этом весьма магическом пространстве, снимали, по сути, одну и ту же натуру – «стародомовский» спектакль «Пульчинелла».

Тем не менее, получилась не «Сто одна песнь о Ленине», а галактика самодостаточных планет. Возможно, этот феномен запрограммирован и в самом спектакле Андрея Прикотенко: мир этого действа, фактически, населён вариациями одного и того же существа – Пульчинеллы. У французов он Полишинель, у англичан Панч, а у нас – Петрушка. В США из Пульчинеллы неспешно росли-росли, да и выросли два самобытных американских чудика – Гомер Симпсон и Питер Гриффин.   

Пульчинеллы у Прикотенко вариативны по возрасту, по темпераменту, по телесной концепции и даже по полу – и как бы образуют отдельный биологический вид. Вид то ли из автономных особей, то ли, наоборот, с коллективным, как у пчёл, разумом. Подобно тем же пчёлам, все персонажи «Пулчинеллы» практически лишены вербальной речи – у них нет ни диалогов, ни монологов, ни даже междометий.

При этом «Пуличинелла» – действо упоённо визуалистское. Ибо первоосновой его послужила огромная графическая серия, в  поздних 1700-х годах созданная во славу Пульчинеллы итальянцем Джованни Доменико Тьеполо – более сотни рисунков, где вид пульчинелл имеют практически все человеческие особи (кроме купидонов и античных богов).

Согласно Тьеполо, в мире пульчинелл нет ни возраста, ни смерти (в привычном толковании этих понятий). Биология у Пульчинеллы там тоже неординарна – в начале серии Пульчинелла-карапуз вылупляется из яйца, на манер гигантского цыпленка. Это самое яйцо Прикотенко лихо обыграл в спектакле. А ещё от куриной птичности-яйчности экономной палитре спектакля достался третий цвет – солнечно желтый – то ликующий, то царственный, то наивно-инфантильный.

У Тьеполо в своё время на тему Пульчинеллы подучилось аж 104 листа. А фотографы-то чем хуже?! Простора для вдохновения хватило им всем. У каждого получилась своя вселенная.

Шкатулка с фотокарточками

Например, Валентина Борновалова (Новосибирск) в проекте «Одна итерация» воспроизвела био-цикл спектакля – от первых репетиций до поклонов на премьере.

Катерина Шрамко (Новосибирск) в проекте «Я, Пульчинелла» причудливо поиграла с гипер-зумом: портреты актеров спектакля Андрея Прикотенко она увеличила до запредельного – до разделения на огромные цветные пиксели. Ну, это, примерно как атомы, увеличенные до размеров фитнес-мяча.

У Дарьи Корнейчук (Красноярск) в серии «Цикл жизни пульчинелл» третий цвет действа (тот самый жёлтый) отвоевывает себе главную колористическую роль – монохром превращается в золотистую сепию будто из времен Тьеполо.

Бердчанин Алексей Гриценко в своём проекте смотрит на спектакль из-за кулис и мир этого действа фиксирует с этой же обзорной точки – не со зрительских позиций, а будто изнутри, с той стороны яичной скорлупы.

У Василия Кострикова (Новосибирск) в цикле «Жизнь замечательных ролей» кадр становится кинематографичным по композиции. Вечные соперники – кино и театр – словно застывают в хореографической фигуре парного танца.

Впрочем, это тоже органическая магия натуры: ведь спектакль «Пульчинелла» полон и кинематографических пасхалок. Это и немое комедийное кино  (ещё не столь далёкое от комедии дель-арте), и итальянский неореализм, и даже голливудские блокбастеры. Например, одно из убежищ Пульчинеллы – антикварный округлый холодильник – ироничная пасхалочка к Индиане Джонсу, на ударной волне атомного взрыва летящему над Невадой из жуткого городка-полигона, заселённого подопытными магазинными манекенами. В таком же именно холодильнике. Апокалиптика у Прикотенко задействована в разных вариациях, холодильник мистера Инди в этом коктейле – сочная, но отнюдь не единственная ягодка.

В общем, мир Тьеполо-Прикотенко – подчеркнуто типологизированный, обманчиво компактный, но огромный при ближнем взгляде – очень даже удалось конвертировать в такие же многообразные фото-миры. А вся эта огромность и оттеночная изобильность парадоксально уместилась в недрах «Старого дома» — словно в магической шкатулке, которая изнутри больше, чем снаружи.      

Хотите знать о новых публикациях на сайте?

Предлагаем оформить подписку! Обещаем никогда не спамить. Взгляните на нашу политику конфиденциальности.


Поделиться в соц.сетях
Игорь Смольников
СultVitamin
Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.