Только что завершившийся в Москве II Международный вокальный конкурс Фонда Елены Образцовой «Хосе Каррерас Гран-При» дал возможность встречи в перерыве одного из прослушиваний с главой агентства Ariosi Management Алессандро Ариози.
Активная работа его агентства на фоне всеобщей стагнации вызвала особый интерес именно в последний, тяжкий для артистов год.
– Синьор Ариози, для начала расскажите, пожалуйста, немного о себе. Как вы пришли к оперному продюсированию?
– Не могу сказать, что этот выбор мне предназначался с юности. С десяти лет я ходил в оперу как зритель, всегда любил классическую музыку. Потом обучался игре на фортепиано в консерватории в Парме. Я не продолжил как музыкант, но если спросите, читаю ли я ноты, то отвечу –да. Но ещё в университете я изучал совершенно другие вещи. Диплом защищал по международным отношениям, международному праву.
– Значит, юридическая сторона договоров с артистами для вас изначально была понятна?
– Да, я дипломат по первому образованию. Моя работа – разговаривать и соединять между собой разных людей и различные коллективы (театры), не сталкивать их лбами и знать, как с ними общаться.
– Почему вы решили заняться продюсированием именно вокалистов, а не пианистов, дирижёров или струнников? Априори считается, что по характеру певцы гораздо сложнее, подчас капризнее всех прочих музыкантов.
– Не могу сказать, проще или сложнее общаться с представителями других жанров музыки, но моя душа была более расположена к опере.
– Есть ли у вас кумиры среди певцов? Возможно, уже из ушедшего поколения?
– О живых сложно говорить, потому что некоторые со мной работают. Например, маэстро Пласидо Доминго. Из прошлого поколения, конечно же, Лючано Паваротти. Поработать с ним я не успел, но был не только знаком, а довольно тесно общался. Когда я был маленький, ходил на его спектакли, даже имел возможность побывать в гримёрной. Также мне посчастливилось общаться с Монтсеррат Кабалье.
– Когда потом вы стали продюсером, не мешали в работе детские эмоции восхищения перед знаменитостями?
– Конечно, если тебя поглотит юношеский энтузиазм перед взрослым артистом, то ты ничего не добьёшься в работе с ним. Мне приходилось даже великим певцам говорить, когда они пели плохо. Конечно, надо тщательно выбирать слова для критики. Но нельзя основывать отношения на вранье.
– По какому принципу вы отбираете вокалистов к себе в Ariosi Management? Красивый голос, само собой, а кроме него?
– Мне важно, что передаёт артист, когда поёт, как он держится на сцене, какой он музыкант. Что он тебе рассказывает, какое у тебя внутреннее ощущение от его пения, какие чувства ты испытываешь. Просто большой громкий голос –не самое важное. Если начать дёргать осла за хвост, но он тоже закричит очень громко!
– Сейчас, когда опера регулярно показывается в кино и на HD мониторах, гораздо острее стало отношение к внешности певцов. Всем нужны молодые, стройные, красивые. Бывает, что в 40 лет (пора вокального расцвета), сопрано начинают предлагать заведомо возрастные или компримарные партии. Или обладательнице выдающегося голоса, но толстушке, отказывают в значимых ролях.
– Всё зависит от репертуара. Если тенор должен спеть Альваро в «Силе судьбы», мне не важно, красивый он или страшненький, толстый или худой. А вот Мими в «Богеме» или Лиу в «Турандот» не должна весить под 100 кг и быть 55 лет и более. Есть репертуар для каждого возраста. В этом сложность. Не всякий певец или певица могут правильно распределять, когда и какие партии вовремя петь. Счастливец тот, кто эволюционирует под свой возраст. Особенно это актуально для сопрано. Петь по-молодому после 45 Микаэлу или Мими вряд ли получится. Театры, всё равно, будут искать лирических героинь помоложе.
– Это про возрастные рамки. Что касается габаритов примадонн. Показателен случай знаменитой американской сопрано Деборы Войт, которую буквально вынудили ради стройности лечь на операционный стол и удалить часть желудка. Довелось слышать её вживую на Конкурсе имени Чайковского в Москве в 1990 году, где она получила Первую премию. Хрустальные люстры в Колонном зале Дома союзов дрожали от мощи её голоса! А в 2011 Брунгильда – Войт с тонкой талией на кино трансляции из МЕТ полностью разочаровала. Слабенькое ординарное сопрно, совсем не вагнеровское. То же самое отмечали и те, кто слышал Дебору Войт после похудения в зале.
– Я не слушал Дебору Войт много лет. Могу сказать для начинающих певцов с лишним весом. Главное –быть в гармонии с самим собой. И не думать, что вот, у худенькой соперницы десять контрактов, а у меня, полной девушки, только пять. Если певец хочет похудеть, всегда поддержу его, для здоровья полезно. Но если он нравится себе и таким, в размере XXL, тоже не проблема.https://yastatic.net/safeframe-bundles/0.80/1-1-0/render.html
Проблема сейчас в том, что решают, кого приглашать на ту или иную роль, не музыканты и дирижёры, а режиссёры. Администрация театров должна говорить, что важнее как поёт человек, а не как он выглядит. Это не солист должен худеть на 50 кг, а театр объяснить режиссёру, что он не драму пришёл ставить, и в оперном театре свои законы. Ещё многое зависит от конкретной страны. В Италии, Испании, Германии, России вокальная составляющая пока очень важна.
– Пожалуй, самый главный вопрос к вам. Как так получается, что сейчас, в пору пандемии и театрального локдауна во многих странах, когда деятельность даже самых известных оперных агентств свёрнута, ваши артисты постоянно где-то поют: то в онлайн-стримах, то в концертах, иногда и в живых спектаклях.
– Хорошие певцы не сидят перед телевизором, а занимаются своим делом. Я постоянно ищу работу моим артистам. Иначе ничего тебе с неба не упадёт.
– Но как в МЕТ, так и в большинстве европейских театров весь сезон 2020/21 отменился! Если и возникают какие-то проекты, то очень спонтанно. Как поспеть за этими «вдруг»?
– Россия работает, Испания работает, Австралия, скоро и в Италии обещают открыть театры. Я постоянно на связи с большинством оперных домов, где что-то происходит. Сам часто звоню, пишу им, спрашиваю: «а что вы делаете, что планируете, каких артистов хотите?» Я слежу за обстановкой и изменениями в оперном мире практически 24 часа. Даже когда обедаю, одной рукой держу вилку, а другой выискиваю в ноутбуке или айфоне. Именно потому мои подопечные имеют контракты даже сейчас. Вот мы закончим разговор, буду созваниваться с оперными театрами Вены и Монте-Карло. Для меня не существует разницы, будний день или воскресный. Даже Рождество или Пасха не исключение, тоже могу звонить, писать и договариваться о работе.
– Вы приехали в Москву на II Международный вокальный конкурс Фонда Елены Образцовой «Хосе Каррерас Гран-При» в качестве члена жюри. Вы приняли это приглашение чисто из интереса или мечтаете среди победителей найти новые кадры для Ariosi Management?
– Специально здесь, на конкурсе, я никого не ищу. Но никогда не знаешь, кого и где ты можешь найти. Вдруг кто-то и «выстрелит».
– Сейчас бывает, что вокалисты начинают очень рано. Допустим, 22-23 года, голос уже сформировался, есть определённый выученный репертуар и сценический опыт. Вроде бы, человек готов к активной международной карьере. Но психика ещё неустойчива, словно у подростка. И начинаются проблемы, нервные срывы, отмены выступлений. Сталкивались с таким?
– Да, когда слишком молодые начинают, в 20 с небольшим, то в 30 уже, как правило, заканчивают. Певец должен быть ещё и умным, и соблюдать дисциплину. Вечеринки с выпивкой до пяти утра и сигареты пачками исключаются во время рабочего процесса. И решения начавший международную карьеру певец должен принимать по-взрослому, сам, а не советоваться постоянно с мамой, тётей, сестрой и так далее.
Конечно, скорость перемещения и чувство времени сильно изменились за последние сто лет. В 1930-40 годы, чтобы поехать из Европы в Нью-Йорк, нужна была неделя. Сейчас всего лишь семичасовой перелёт. Когда Верди ехал в XIX веке в Москву и Санкт-Петербург, он добирался неделю, сейчас из Италии в Россию – 3 часа.
Также неспешно и основательно строили карьеру. Сейчас всё ускорилось. Вот появился один певец, через два года на его место претендует уже новый. Раньше спеть в «Ла Скала» было венцом желаний, этим заканчивали. Сейчас многие с «Ла Скала» начинают. При этом не нужно думать, что карьеру ты построишь за неделю. Человек обязан постоянно учиться, заниматься. Если молодой певец, которого узнали, допустим, на международном конкурсе, через полгода уже поёт везде, и его активно приглашают, он не должен думать, что вот, теперь стал великим и всё достигнуто. Заниматься техникой, учить новые и впевать сделанные партии нужно каждый день. Великий Доминго работает над голосом ежедневно, как старательный студент.
– Вернёмся к Конкурсу. Каков, по-вашему, его уровень за три прошедших дня? Сможет ли кто-то из участников стать востребованным профессионалом?
– Проблема в том, что есть такие «конкурсные профессионалы». То есть, они не работают постоянно в театре, а только ездят на разные конкурсы. И здесь тоже есть ребята, которых я уже слышал и не однажды на других соревнованиях. Если я вижу парня 35 лет, а он ещё по конкурсам ездит, то возникает вопрос, он что хочет в дальнейшей жизни делать? Или если я слышу, что как три года назад я не мог ни одного итальянского слова разобрать у певца, так и сейчас всё осталось. Поёт так, будто перед ним стена! Что я могу сказать, какую оценку поставить?
Конкретно этот Конкурс безупречно организован. Но я считаю, что участники должны быть лучше подготовлены. Кто-то получит премии, потому что мы должны их дать. Да, они выигрывают денежные призы. Но что после этого? Есть очень молодые и очень хорошие ребята. Но они должны учиться.
– Что вы можете сказать о выпускниках Молодёжной оперной программы Большого театра, состоящих в Ariosi Management. Богдан Волков, Мария Баракова, Василиса Бержанская. Есть у этих троих что-то общее или они абсолютно разные?
– Машу Баракову я услышал два года назад на Конкурсе Чайковского, где она победила. Великолепный голос! И удивительно глубокий человек. Её меццо-сопрано просто фантастическое, не обсуждаем. Но как она передаёт содержание исполняемого! Это говорит о характере человека.
Богдан Волков потрясающий музыкант. Когда он поёт, так передаёт эмоции, что каждый может их почувствовать. Причём исполняя не только Ленского по-русски, но вот недавно и Неморино в Италии. Это зависит от души человека. Он не только певец, но и актёр.
Василису Бержанскую по силе темперамента мне хочется сравнить с Красной Армией. Если завтра надо спеть, она всегда согласна. Не выучила –будет учить ночью. Она упёртая и знает, чего хочет. И это правильно. Помимо шикарного голоса у Василисы есть сосредоточенность и она ничего не боится, идёт напролом. У неё есть направленность в достижении цели.Ещё мы много лет работаем с замечательными Ириной Лунгу, Альбиной Шагимуратовой. Также у меня недавно появился русский бас, Евгений Ставинский.
– А есть ли у российских певцов какая-то особенность, что вам не нравится?
– Нет, не замечал. Они все очень подготовлены как музыканты, и не создают проблем
– И напоследок. Каков ваш прогноз, кончится ли в обозримом будущем бесконечный карантин, ограничения в количестве публики в залах, в перемещении по миру артистов и зрителей? Вернётся ли музыкальный мир «на круги своя» или придётся приспосабливаться к новой, постковидной реальности?
– Только после смерти нет изменений для человека. Единственная уверенность, какая есть у всех нас, что все мы рано или поздно умрём. Конечно, лучше позже, но никто не знает, когда именно. Коронавирусная пандемия завершится рано или поздно. Это не апокалипсис.
Но чем дольше длится локдаун, тем больше уверенности, что пришёл конец нашей прежней работе. Кроме нескольких названных стран остальные до сих пор закрыты. Время, когда государства объединились перед опасностью пандемии, уже прошло. Вскоре, когда они посчитают, сколько потеряли налогов за месяцы карантина, казначейства определят, будут ли у них деньги на искусство.
Я в последние месяцы наблюдаю объединение между театрами и артистами. Считаю, что театры должны больше выплачивать артистам за отменённые контракты. Если бросить певцов и музыкантов на произвол судьбы, то в дальнейшем просто некому будет выступать на сцене. Театры отменяли контракты и не предлагали ничего взамен. Или платили какую-то мелочь. Это неправильно.
Когда отменяются контракты, певцы идут в суд, и возникают большие проблемы. Понятно, что эти отмены вызваны форс-мажором пандемии. Но форс-мажор не может длиться два года. Думаю, что когда всё закончится, люди захотят вернуться в театры. Хотя телевизионные и онлайн-трансляции несколько разбаловали публику. Зачем куда-то ехать на машине, или поезде, если можно посмотреть оперный спектакль в мониторе на любимом диване?
– Но как же радость живого звучания?
– Когда МЕТ начал проводить онлайн-трансляции, у них сильно упали продажи. Излишне тратить деньги на билеты, парковку, ужин, иногда ночлег в отеле, когда можно в ближайшем кинотеатре купить за 10 -15 долларов билет+попкорн и получить практически тоже самое.
– Но опера, всё же, музыкальное искусство. А в кино, пусть и HD, ты слушаешь не столько певцов с оркестром, а на 50-70% работу звукорежиссёра, создающую иную акустическую картину.
– Это психологический вопрос. Но для массового слушателя момент дешевизны оперы на киноэкране по сравнению с походом в театр оказывается важнее. Тем более сейчас, когда увеличилась безработица.
– Что ж, как говорят у вас в Италии: «vediamo speriamo» – увидим – понадеемся. Огромное спасибо, синьор Ариози, за интересную беседу. И до новых прекрасных встреч с вашими и прочими талантливыми оперными артистами.
Вопросы задавала Татьяна Елагина. Перевод – Ариадна Рывкина
Автор выражает благодарность Фонду Елены Образцовой и лично Наталье Игнатенко за предоставленную возможность встречи с Алессандро Ариози..
