В наше неопределенное время нет большей радости осознавать, что культурная жизнь страны не замерла, развивается, вопреки всему и по сравнению со многими другими странами. Об этом думалось на концерте Красноярского академического симфонического оркестра в Концертном зале Мариинского театра.
В петербургском концерте симфонического оркестра Красноярской филармонии хочется отметить цельность замысла и логичность построения программы. Три произведения Шостаковича 30-х годов (когда по мнению главного дирижера оркестра Владимира Ланде «Шостакович отличался тем, что был невероятным оптимистом и идеалистом»), написанные после разгрома оперы «Леди Макбет Мценского уезда», показывают стремительное взросление композитора и эволюцию его осмысления сложной, противоречивой эпохи.
Концерт для фортепиано с оркестром №1 написан в 1933 году. Вечно юная Екатерина Мечетина выпорхнула на сцену, «по-комсомольски» энергично протягивая руку концертмейстеру оркестра, словно представляясь: «Товарищ Мечетина». Облику и стилю игры пианистки созвучна светлая бодрая атмосфера этого концерта, с пленительной, почти моцартовской лирикой второй части, с финалом, полным «пионерского» задора (особенно подчеркнутого тембром солирующей трубы), вкраплениями озорных цитат из Гайдна и Бетховена.
Сюита из балета на производственную тему «Болт» (1934), продолжает линию ранней киномузыки Шостаковича (к примеру, к фильму «Новый Вавилон»), балета «Золотой век» (1930). Советско-романтическое начало, перекликающееся с культурным контекстом (лирика Маяковского, «соцреализм» картин Дейнеки, Самохвалова, который Надежда Плунгян назвала «репрессивной конструкцией, а не самоопределением художников, которые были подвешены в бесконечном конфликте между ярлыками «реализма» и «формализма»), сочетается с дерзкой музыкальной сатирой через бытовые жанры того времени. В яркой партитуре сюиты особенно сложные, виртуозные задачи стоят перед духовиками, с которыми эта группа красноярского оркестра справилась очень достойно.
Симфония №5 (1937) – настоящий прорыв всего лишь 30-летнего Шостаковича к мощному, отчаянно смелому интеллектуальному осмыслению трагического времени. Произведения, выстроенные в программе именно в такой последовательности, позволяют отчетливо услышать, как «болтовская» галопность трансформируется в убийственную агрессию марша первой части симфонии, а «удары «оголенных» литавр в последних тактах симфонии, словно удары гвоздей в крышку гроба, обнажают двойное дно финала» (Иосиф Раскин), трагически разоблачая его «навязчивую» грандиозность.
Но у Владимира Ланде есть и свое ощущение финала:
«Струнные – это апофеоз, это триумф. А в это же время духовые играют напряженные вводные тона, которые никуда не разрешаются, словно не дают ответа. Для меня эта симфония великая именно потому, что она не итог. Поставленные вопросы являются стимулом для твоих мыслей. Ты уходишь с концерта и продолжаешь думать, искать на них ответы».
Владимир Ланде, ленинградец по рождению. Два года учился у знаменитого Ильи Мусина, а продолжил обучение у профессора Густава Майера в Балтиморе. Многие годы Ланде являлся главным приглашенным дирижером Санкт-Петербургского государственного академического симфонического оркестра. Уже шесть лет руководит красноярским коллективом, одновременно являясь художественным руководителем и главным дирижером оркестров «Солисты Вашингтона», COSMIC в США.
На мой вопрос, может ли у оркестрового коллектива быть своё лицо и если да, то каково оно у красноярского оркестра, Владимир Ланде ответил:
«У оркестра Concertgebouw за всю историю было шесть главных дирижёров. Шестой был Марис Янсонс. В 2006 году я был его ассистентом и точно могу сказать, что в тот момент лицом оркестра был Марис. Хороший главный дирижёр пытается делать всё, чтоб оркестр на потерял то, что было сделано до него, а с другой стороны, чтобы можно было шагнуть в ещё более интересном направлении. Наверное, лицо оркестра – это сочетание индивидуальности дирижера и оркестрантов.
С Красноярским оркестром работал выдающийся Иван Всеволодович Шпиллер и несмотря на то, что людей из его состава осталось совсем мало, какие-то заложенные им традиции сохранились. А ещё Сибирь! Этот прекрасный и суровый край накладывает отпечаток. Вы знаете, мы были на гастролях с Денисом Мацуевым в Норильске. Это потрясающий город. Мы ехали на машине и остановились. Пять машин подъехали к нам узнать, всё ли у нас в порядке. Это уникально! Там такая интеллигенция, как в Советском Союзе. Я смотрел на публику и у меня было впечатление, что я оказался в 80-х годах. И это так здорово!
В моем оркестре сибиряки, северяне. Их отношение к музыке и к искусству очень искреннее. Они могут быть резкими, они могут быть категоричными, но искренность — одно из тех качеств в этом коллективе, которое мне очень нравится. А еще у них нет страха. Есть коллективы, которые пытаются себя обезопасить: «вот так быстро не будем играть, так не будем…» А моих музыкантов, как попросишь, так они и играют».
Естественно, мы коснулись вопроса работы дирижера в двух странах в условиях пандемии.
«В Вашингтон я приехал в августе, мы начали репетиции, а потом нам опять их запретили. В концертный зал мы можем войти в масках (причём включая духовиков, у них маски со специальной прорезью), а работать в репетиционном помещении не разрешается. Поэтому сейчас пока оркестр без дела. К сожалению, фондов нет, и музыканты уже не получают зарплату.
Конечно, проблем с этим вирусом очень много. Сегодня к нам в Россию с радостью приезжают солисты из-за рубежа, потому что там у них нет работы настоящей. Вот чуть-чуть открылась Германия и снова закрылась. Концертные поездки за рубеж — нервотрёпка жуткая: то можно прилететь, то нельзя, то закрываются границы, то открываются, то разрешается публике прийти, то нет.
И, конечно, для меня большое счастье, что я работаю в России, иначе не знаю, чтобы я сейчас делал… Понимаете, дело не в том, где болеют меньше, а где больше. Конечно, когда у нас много заболевших, мы вынуждены закрываться на карантин и т.д. Но, к счастью, в последнее время это нас миновало. В нашем коллективе, когда есть заболевший, мы его сразу изолируем, тестируем весь коллектив. Сейчас QR-code в Красноярске ввели, много сданных билетов. Это реальность, в которой мы живём…Но в то же время важно, что культура в России поддерживается на государственном уровне. Мне кажется российское правительство, к счастью, унаследовало от советских времен понимание, что без культуры, образования нет жизни и развития общества. И понятно, что в такой ситуации простой для театров, концертных площадок, артистов губителен и абсолютно для всех. Поэтому у нас все-таки баланс пока соблюдается».
Если бы по уже сложившейся и, увы, не лучшей традиции, концерт не был «лишен» вступительного слова, то слушатели больше бы узнали и о коллективе, и почему именно такую программу привезли красноярцы, и о некоторых других деталях данного концертного события. Например, о том, что участие в концерте известной пианистки Екатерины Мечетиной было совершенно неслучайным, а продолжением ее сотрудничества с красноярским оркестром, с которым она записала вышедший накануне диск — «Екатерина Мечетина. Между Равелем и Гершвином».
Генеральный директор Красноярской краевой филармонии Евгений Стодушный не без гордости говорит о симфоническом оркестре филармонии, как востребованном коллективе. Подтверждением этому является, не прекращающаяся даже в течении сложного пандемийного года, активная гастрольная жизнь коллектива – Омск, Тюмень, Новосибирск, форум Симфонических оркестров в Екатеринбурге. Сразу после Петербурга оркестр уехал в Москву, чтобы в одном из ведущих концертных залов страны, «Зарядье», исполнить Пятую Шостаковича в грандиозном музыкальном марафоне к юбилею композитора, которому посвящен этот сезон. К исполнению всех симфоний Шостаковича организаторы привлекли столичные и лучшие региональные оркестры, к числу которых принадлежит и красноярский.
Концерты в культурных столицах больших творческих коллективов из регионов нашей огромной страны помогают нам ощутить пульс музыкальной жизни России в наше непростое время. Красноярский симфонический оркестр живет активной творческой жизнью, несмотря ни на что смело строит интересные планы, в которых его очень поддерживает руководство филармонии, и определенно имеет свое лицо:
«Гастроли – это перемены во времени, недосып, не успели поесть… — говорит Владимир Ланде — Но, если выходишь на сцену, жалеть себя нельзя. Причём, не важно на сцену ты вышел для репетиции или для концерта. Если ты на сцене, то обязан выдать сто процентов того, что ты можешь. Хорошее исполнительское качество даётся потом и кровью, работой не просто ежедневной, а ежечасной, ежеминутной, потому что нельзя себе позволять расслабляться. В искусстве самое неприятное, когда человек начинает себя жалеть. Искусство на этом заканчивается.
Иногда бывают моменты раздражения, моменты отчаяния даже, но мы всё преодолеваем и всегда идём вперёд».
