Его имя давно стало достоянием истории. За семь десятилетий на концертных эстрадах мира взошло и закатилось множество зёезд, выросло несколько поколений выдающихся пианистов, утвердились новые тенденции в исполнительском искусстве. Но наследие Дину Липатти не покрылось «флером музейности», не потеряло своего обаяния и свежести: оно оказалось неподвластным моде, и не только продолжает волновать слушателей, но и воздействует на новые поколения пианистов. А причины этого — в самой сути его не стареющего искусства, в глубокой правдивости чувства, словно очищенного от всего внешнего, преходящего, умножающего силу воздействия таланта музыканта и на этом временном расстоянии.
Немногим артистам удавалось за столь короткий срок, отпущенный им судьбой, оставить столь яркий след в памяти людей. Тем более если вспомнить, что Д.Липатти отнюдь не был вундеркиндом в общепринятом понимании этого слова, и сравнительно поздно начал широкую концертную деятельность. Он рос и развивался в музыкальной атмосфере: бабушка и мать были отличными пианистками, отец — страстным любителем игры на скрипке.
В 15-летнем возрасте Д.Липатти окончил с отличием Бухарестскую консерваторию, а вскоре удостоился премии имени Ж.Энеску за своё первое большое произведение — симфонические картины «Шетрари». Тогда же музыкант решился принять участие в Международном конкурсе пианистов в Вене, одном из самых «массовых» по числу участников в истории конкурсов: в австрийскую столицу съехалось около 250 артистов. Д.Липатти оказался вторым, но многие члены жюри называли его подлинным победителем. А.Корто даже вышел из состава жюри в знак протеста и тут же пригласил румынского юношу в Париж.
В столице Франции Д.Липатти прожил пять лет. Он совершенствовался у А.Корто, посещал класс Нади Буланже, брал уроки дирижирования у Ш.Мюнша, композиции — у И.Стравинского и П.Дюка.
Нади Буланже, воспитавшая десятки крупнейших композиторов, так отозвалась о румынском таланте: «Настоящим музыкантом в полном смысле слова можно считать того, кто отдаётся музыке всецело, забывая о самом себе. Я смело могу сказать, что Липатти — один из таких артистов. И это — лучшее объяснение моей веры в него». Именно с Нади Буланже Дину Липатти сделал свою первую запись: четырехручные танцы И.Брамса.
Тогда же началась и концертная деятельность артиста. Уже первые выступления его в Берлине и городах Италии привлекли всеобщее внимание. После парижского дебюта критики сравнивали его с В.Горовицем и в один голос предсказывали ему блестящее будущее. С каждым концертом его талант открывался новыми гранями.
Вторая мировая война застала артиста в Швейцарии, в очередной гастрольной поездке. Он возвратился на родину, продолжал выступать, сочинять музыку. Но удушающая обстановка фашистской Румынии подавляла его, и в 1943 году он сумел уехать в Стокгольм, а оттуда — в Швейцарию, ставшую его последним пристанищем. Он возглавил исполнительскую кафедру и фортепианный класс в Женевской консерватории. Но именно в тот момент, когда закончилась война и перед артистом открылись блестящие перспективы, появились первые признаки неизлечимой болезни — лейкемии. С горечью он пишет: «Когда я был здоров, утомляла борьба с нуждой. Теперь, когда я болен, из всех стран, идут приглашения. Я подписал ангажементы с Австралией, Южной и Северной Америкой. Какая ирония судьбы! Но я не сдаюсь. Буду драться во что бы то ни стало».
После безвременной смерти Д.Липатти его учитель и друг А.Корто писал: «Дорогой Дину, твоё временное пребывание среди нас не только выдвинуло тебя с общего согласия на первое место среди пианистов твоего поколения. В памяти тех, кто слушал тебя, ты оставляешь уверенность, что если бы судьба не была столь жестокой к тебе, то имя твоё стало бы легендой, примером беззаветного служения искусству».
Дину ЛИПАТТИ играет хорал Иоганна Себастьяна БАХА.
