Другое, в 1942 году, также связано с именем великого композитора.
Шёл 355-й день блокады Ленинграда…..
Немного раньше, тёплым весенним днём с большой земли в осаждённом Ленинграде, пересекая линию фронта, приземлился небольшой самолёт с медикаментами для госпиталей блокадного города. Вместе с ними лётчик вручил встречающим командирам четыре толстые тетради с надписью:
«Посвящается городу Ленинграду».
Это была партитура Седьмой симфонии Д.Д.Шостаковича.
Дирижёр симфонического оркестра Ленинградского радиокомитета Карл Элиасберг, получив партитуру, очень испугался — где взять такой огромный оркестр?! Война, блокада…А здесь 8 валторн, 6 труб, 6 тромбонов! Да ещё и в партитуре рукою Д.Шостаковича написано:
«Участие этих инструментов в исполнении симфонии обязательно», и слово «обязательно» композитором жирно подчёркнуто.
И это только духовые! А вообще, чтобы исполнить симфонию, требовалось около 80 оркестрантов. А в оркестре радиокомитета осталось всего 15 человек.
На следующий день в «Ленинградской правде» появилась коротенькая информация:
«В Ленинград доставлена на самолёте партитура Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича. Публичное исполнение её состоится в Большом зале филармонии».
Деваться некуда. Подняли список с фамилиями музыкантов. Двадцать семь фамилий были обведены чёрным карандашом: они не пережили блокадной зимы. Примерно столько же фамилий обведено красным: этих людей нужно было искать по госпиталям и стационарам. Конечно, есть ещё музыканты в окопах, траншеях, опоясывающих Ленинград двухсоткилометровым кольцом. Музыканты эти лежат сейчас у пулемётов, дежурят возле орудий, стоят на постах ПВО. Надежда была только на армию.
Начальник политуправления Ленинградского фронта генерал Д.Холостов, выслушав просьбу дирижёра, грустно пошутил:
— Бросим воевать, пойдем играть!
Но тут же по-деловому спросил:
— Где находятся ваши музыканты?
— Часть рядом, — ответил Карл Ильич, — в комендантском оркестре. Другие в передовых частях.
— В каких именно?
В радиокомитете, собрав письма, пришедшие с фронта, списали номера полевых почт. К.Элиасберг вручил эти записи в ленинградское политуправление. По этим номерам найти воевавших музыкантов было уже не сложно.
Вскоре в здание радиокомитета стали прибывать рядовые бойцы, младшие и средние командиры. В документах у них значилось: «Командируется в оркестр Элиасберга».
Задача была поставлена кратко:
— Во время исполнения Седьмой симфонии композитора Д.Шостаковича ни один вражеский снаряд не должен разорваться в Ленинграде!
И артиллеристы засели за свои «партитуры». Прежде всего был произведён расчёт времени. Зрители начнут собираться в филармонию заранее — это минут тридцать. Плюс столько же для публики после концерта. Ну и сама симфония, около 80 минут. 2 часа 20 минут гитлеровские пушки должны молчать. И 2 часа 20 минут должны говорить наши пушки — исполнять свою «огненную симфонию».
Как это сделать? Ответить на это предстояло разведке. И она со своей задачей справились прекрасно! На батареи врага, на его наблюдательные пункты, штабы, узлы связи была направлена советская артиллерия. «Дирижёром» артиллерийского «оркестра» был назначен командующий артиллерией 42-й армии генерал-майор Михаил Михалкин.
Две репетиции шли рядом — одна звучала голосом скрипок, валторн, тромбонов, другая проводилась молча и даже до поры до времени тайно. Фашисты знали только о первой.
Наступило 9 августа. На стенах домов афиши:
«Управление по делам искусств исполкома Ленгорсовета и Ленинградский комитет по радиовещанию, Большой зал Филармонии. Воскресенье, 9 августа 1942 года. Концерт симфонического оркестра. Дирижер К.И.Элиасберг. Шостакович. Седьмая симфония (в первый раз)».
За полчаса до начала концерта генерал Говоров вышел к своей машине, и замер, напряжённо вслушиваясь в далёкий гул артиллерийских снарядов. Ещё раз взглянул на часы и объявил стоящим рядом генералам:
— Наша «симфония» уже началась.
Молчали немецкие пушки. На головы их артиллеристов свалился такой шквал огня и металла, что было уже не до стрельбы: спрятаться бы куда-нибудь! в землю только зарыться!
В филармонии всё было почти как в мирное время. В зале зажглись огромные хрустальные люстры. Только публика была необычная: в потрёпанных гимнастёрках, тельняшках, бушлатах. Примерно также были одеты и оркестранты. Только Карл Ильич стоял за пультом во фраке и белоснежной рубашке с бабочкой. По всему городу исполнение концерта транслировалось через громкоговорители. И Карл Элиасберг взмахнул своей дирижёрской палочкой.
За все восемьдесят минут, пока звучала Седьмая, ни один вражеский снаряд так и не разорвался в Ленинграде. Ни один стервятник с чёрным крестом на крыльях не прорвался в небо над городом.
Дирижёру жали руки, поздравляли. Взволнованный, он не сразу понял значение слов, которые произнёс, пожимая ему руку, генерал Леонид Говоров:
— Мы для вас тоже сегодня поработали……
В этом ролике — воистину исторические кинокадры. Карл ЭЛИАСБЕРГ с оркестром Радиокомитета Ленинграда проводит репетиции перед исторической премьерой симфонии Дмитрия ШОСТАКОВИЧА. Спасибо нашим кинопредкам за эти кадры!
