150-летие Сергея Васильевича Рахманинова отмечается по стране широко, что не может не радовать. Правда, театральных премьер пока не было, зато концертных — в изобилии. Помимо традиционных рахманиновских монографов, где в обоих отделениях звучат только те или иные сочинения гения, немалый интерес представляют и концерты-сравнения, концерты-сопоставления, где музыка Рахманинова дается в паре с каким-то другим автором. В одних случаях — это музыка современников, например, восхищавшегося талантом юного Сережи Чайковского, или кучкистов, с которыми у Рахманинова были непростые отношения, но музыка которых — той же эпохи и эстетической парадигмы, что и рахманиновская. Или параллели проводятся с современниками-европейцами, чтобы показать взаимные влияния, а также роль и место творчества русского мастера эпохи позднего романтизма в переломное для общеевропейской культуры время.
В других — это неожиданные соседства, основанные на принципе контраста: с музыкой иных стилевых направлений. Например, с Ренессансом — с которым так органично тематически рифмуется, например, его «Франческа да Римини». Или с поздним классицизмом, с Бетховеном, с которым Рахманинова часто сравнивают музыковеды по его месту и значению в истории музыки: преодолев породившие их направления (у Бетховена — классицизм, у Рахманинова — романтизм), ни тот, ни другой не стали творить в рамках следующей стилевой эпохи (романтизма и авангарда соответственно), развивая и отстаивая свой собственный, оригинальный художественный мир.
Концерт в Светлановском зале Московского международного дома музыки под названием «Гулкий колокол рыдает» предложил еще один вариант нетривиального сравнения — с музыкой нашего современника. Концерт знаменовал собой завершение III международного фестиваля «Распространяя новую музыку по миру» представленный Lyrica Classic, в рамках которого в этом сезоне в российских концертных залах (обеих столиц, а также города Владимира) прозвучали отечественные премьеры опусов современных американских композиторов — Курта Сандера, Эли Тамара, Эммануэля Дюбуа. Переоценить этот культуртрегерский вклад невозможно — современная академическая музыка в целом пробивает себе дорогу тяжело, а в нынешних условиях заниматься пропагандой современной американской музыки — вообще подвиг. Тем не менее, такое просветительство очень своевременно: когда политические отношения обострены до предела, задача искусства — протягивать ниточки дружбы и взаимопонимания между народами — становится еще более значимой.
Есть и еще одно логическое объяснение такому сопоставлению: в судьбе Рахманинова Россия и Америка оказались накрепко связанными, пусть изначально композитор этого и не желал. Америка его приютила после расставания с родиной, возвела на пьедестал пианистического кумира, не очень понимала его музыку, считая старомодной, обращенной в ушедший XIX век, но относилась с уважением. В Америке Рахманинов долго жил, там же и похоронен.
Однако наверно не любая современная музыка оказалась бы гармоничной парой яркому и очень искреннему рахманиновскому миру звуков и чувств. Например, едва ли на эту роль подходит стилистика авангарда, какие-то постмодернистские изыски — тут нужна музыка, идущая от сердца, высокоэмоциональная, безусловно тональная, опирающаяся на устойчивые, привычные гармонические решения. Именно таким оказался Реквием уроженца Ленинграда, американо-израильского композитора Эли Тамара, прозвучавший в первом отделении концерта.
В традиционную католическую мессу Тамар вплетает еврейскую молитву El Male Rachamim («О Боже, многомилостивый»), а саму ее решает оригинально — без какого-либо инструментального сопровождения (оркестра, органа): звучит хор а капелла (Московский Синодальный хор и вокально-хоровой ансамбль «Arielle»), ведущий интенсивный диалог с солистом-контратенором (Андрей Немзер). Самый высокий мужской голос, по сути едва ли действительно таковой, скорее голос непонятной идентификации, женский по тесситуре, но мужской по напряженному звучанию, олицетворяет тут многое: «как скорбящего индивида, так и лидера общины, представленной в музыке хором» (так об этом говорится в программке концерта), а кроме того — и звучание ангелов, и требовательные возгласы демонов преисподней.
Хоровая партитура решена аскетично — несмотря на то, что в основе лежит канонический латинский текст, своим архаичным строем опус явно отсылает куда-то гораздо дальше, чем традиции григорианского хорала: слышится что-то ближневосточное, древнее, глубинное. В 14-частной композиции лишь десятый номер Sanctus вдруг неожиданно удивляет барочной пышностью голосоведения и вивальдианской энергичностью, в остальном же палитра Реквиема монохромна, она акцентирует внимание на скорби и сосредоточенной молитве. Свое сочинение автор посвятил жертвам последней пандемии (год написания — 2021-й), поэтому минорные краски в нем не просто превалируют, а подавляют все прочие настроения.
Хоровые коллективы и солист блистательно справились с поставленными задачами, создав в зале атмосферу грусти, человеческих страданий и сомнений, эсхатологических ожиданий. Дирижер Ариф Дадашев сумел выстроить хороший баланс между звучанием хора и сольного голоса, а также охватить форму сочинения, представив его в эмоциональном и смысловом развитии. Несколько мешало звукоусиление, используемое на концерте: после предпринятых несколько лет назад технических усовершенствований, акустика Светлановского зала сегодня весьма приемлема для академической музыки, поэтому «микрофонные подпорки» казались грубым и неуместным излишеством.
Во втором отделении прозвучали знаменитые рахманиновские «Колокола» на слова Эдгара По в переводе Константина Бальмонта — известное сочинение, одно из последних, созданных в России до потрясений (войн и революций), но, тем не менее, полное предчувствиями бед и напастей. В этом смысле его апокалиптические мотивы весьма перекликались в Реквиемом Тамара. Во всем остальном сочинения очень разные: опус Рахманинова роскошен буйством красок и разнообразием художественных средств. Помимо хора тут огромный оркестр, три солиста (сопрано, тенор и бас-баритон): но даже не количественные показатели состава определяют суть — «Колокола» по богатству фактуры и музыкальных идей, обилию тем и настроений, их контрастности представляют собой настоящую звуковую ойкумену, самодостаточную и самобытную.
После аскезы Реквиема романтическое пиршество звуковых образов было особенно разительно — идея контраста, заложенная в концепции концерта, засверкала во всем блеске. Симфонический оркестр «Voce Anima» и хоровые коллективы под управлением маэстро Дадашева сумели передать все богатство разнообразной партитуры, сообщив ей мощь и накал эмоциональности, что стилистически полностью соответствует духу гениального сочинения. Прекрасно прозвучали и солисты, каждому из которых Рахманинов дал по части в четырехчастной поэме (кроме третьей — полностью хоровой), и каждый сумел уловить и передать нужные настроения своего номера — словно красующийся своей звонкостью и свободными верхами тенор Сергей Абабкин, покоряющее щемящей пронзительностью сопрано Юлия Петрачук, бравирующий фаустианскими мотивами торжества смерти зычный бас Григорий Соловьев.
Автор — Александр МАТУСЕВИЧ
Титульное фото — Хачатуровой Алины
