Премьер балетной труппы НОВАТа Евгений Басалюк в Новосибирский театр оперы и балета пришел в 2012 году, после окончания Новосибирского хореографического училища.
Технический арсенал и драматический талант танцовщика позволяет ему на высоком уровне исполнять ведущие мужские партии в балетной классике, причем артисту равно удаются и лирические, и комедийные персонажи. Не менее удачны и работы Евгения в неоклассических постановках Начо Дуато, Ролана Пети и в современной пластике.
По мере роста мастерства, Евгений становится все более заметной фигурой новосибирской балетной сцены, растет и число его поклонников, которым, безусловно, интересен путь артиста в профессии, отношение к исполненным ролям и многое другое.
О своих ролях, выборе профессии и о себе Евгений Басалюк рассказал в интервью.
– Евгений, в последние несколько месяцев знатоки балетного искусства могли заметить, что почти все ведущие партии репертуарных спектаклей театра вы ярко представили на сцене НОВАТа: это и Иван в балете «Конек-Горбунок», и Квазимодо в «Соборе Парижской Богоматери», и совершенно иной образ Джеймса в дуэте из балета «Сильфида».
– Да, у меня «в запасе» еще три партии: принц Зигфрид из «Лебединого озера», Солор из «Баядерки» и Спартак.
– Как-то вы поделились, что в училище вам напророчили некий профессиональный потолок. Что, по мнению педагогов, для вас должно было стать вершиной на балетной сцене?
– Мне говорили, что если я станцую партию Али, то это уже будет успех в моей карьере. Поэтому, когда я в первый раз ее исполнил на сцене нашего театра, я уже был горд тем, что этого добился. Но и после партии Али было достаточно много ведущих партий, партий разноплановых. И считаю, что станцевал их достойно.
– Так называемый типаж эталонного классического артиста балета толком никто описать не может. В мире много красивых высоких танцовщиков, у которых, к примеру, есть сложности с техникой. Но если вспомнить Михаила Барышникова, нашего Дмитрия Симкина и его сына Данилу, сейчас премьера Берлинской оперы, то нельзя не отметить, что эти артисты своим успехом доказали – не внешность главное. Невысокий рост не помешал их блестящей карьере. Чем вы можете объяснить, что люди, которые не имеют идеальных данных, нередко оказываются наиболее востребованными?
– Наверное, это часть психологии человека. Люди, которые считают себя в чем-то несовершенными, зная свои изъяны, работают над этим больше, чем те, у которых, условно скажем, эталонные данные для артиста балета. То есть они прилагают гораздо больше усилий для самосовершенствования. Такой танцовщик подбирает движения, позу, жесты, решает, где ему лучше встать, а если он невысокого роста, то приподнимается на полупальцы.
Так, Михаил Барышников бегал на полупальцах, чтобы себя хорошо преподнести: казаться выше, прыгать выше, чтобы занимать пространство. А на нашей огромной сцене, если танцевать достаточно сухо, не занимать площадку, то даже несмотря на высокий рост можно выглядеть мелко и невыигрышно.
– После Джеймса во фрагменте из «Сильфиды» Бурнонвиля вы танцевали в «Коньке-Горбунке» одного из двух кораллов, кстати, очень здорово и успешно, судя по реакции публики. Но не было ли обидно, что после главной роли нужно выйти на сцену с проходящей партией, хотя и довольно сложной?
– Нет, не обидно, потому что эта партия очень хорошо держит тебя в форме. Ты можешь себя показать с разных сторон: там есть и техника, сложный дуэт, сложные элементы. Если все эти элементы сделать, то этот номер можно везти на конкурс и взять Гран-при. Партия очень трудная, перенасыщенная техникой: много прыжков, вращений, а в конце подряд четыре двойных воздушных тура…
– То есть уходите со сцены едва живым.
– Да, казалось бы, ты только появился, но уже уходишь, оставляя легкие на сцене. Это еще и сильный стресс, так как не хочется ударить в грязь лицом и оказаться на полу.
– Джеймс в «Сильфиде», Иван в «Коньке-Горбунке», Колен в балете «Тщетная предосторожность» – все персонажи очень разные. Что вам близко как артисту и что вы привносите в образы, выходя в тех или иных балетах?
– Скажу откровенно, не каждый танец мне приносит удовольствие. Те спектакли, которые вы перечислили, мне нравятся, и участие в них меня вдохновляет. Далеко не во всех постановках получается так, что твое внутреннее состояние совпадает с общей концепцией, где-то ты сам от себя не в восторге. В «Сильфиде», при всей сложности партии, я счастлив, что танцую, такое же чувство и от партии Колена из «Тщетной предосторожности». Этот спектакль – как брызги шампанского: праздничный, задорный и легкий по смыслу, хотя также изобилует прыжками и другими видами техники.
«Собор Парижской Богоматери» мне тоже безумно нравится. В нем настолько глубокий посыл! Партия Квазимодо представлена небольшим количеством танцев. Может показаться, что у Фролло гораздо больше танцевальных движений, но Квазимодо очень много находится на сцене. Необходимо детально продумывать образ: каждую позу, каждое движение, каждый взгляд. Квазимодо постоянно смотрит на Эсмеральду, на Фролло, на толпу, на все происходящее вокруг. Это требует тщательной проработки, особенно пластически, а его горб – тоже элемент танца. Игра выжимает тебя, еще неделю после спектакля рука вообще не работает, она требует восстановления. Что касается самого персонажа, его внутреннего мира, его истории, то к нему начинаешь испытывать только сострадание. Квазимодо не такой как все, этим он интересен. Я стараюсь вложить в персонажа глубину, трагизм, чтобы он не был пустым, и от спектакля к спектаклю постоянно ищу что-то новое: какие-то взгляды, какие-то жесты.
– Маша в «Щелкунчике» – не принцесса, она может позволить вольности в движениях, в позах, как и сам Щелкунчик. «Спящая красавица» – это уже канон хореографии. Как вы оцениваете свое участие в этих двух спектаклях?
– Да, действительно, привнести в «Спящую красавицу» что-то очень сложно, потому что все расписано канонами. Но можно добавить свое настроение в танце. И так как это образцово-показательная классика, очень сложно в масштабе всего спектакля все сделать идеально. Может быть, со мной не согласятся, но невозможно сделать всю партию от начала до конца идеальной.
– А «Щелкунчик»?
– Может быть, не на сто процентов, но на девяносто девять я исполнял его для себя успешно. В «Спящей красавице» я нередко собой не доволен.
– Возможно, потому что там есть эталон, с которым вы себя сравниваете. А что вам ближе – «Щелкунчик» или «Спящая красавица»?
– «Щелкунчик» мне ближе.
– Вы окончили Новосибирское хореографическое училище. Что побудило вас туда поступать и понимали ли вы, что, выбирая балет делом жизни, идете на каторгу на достаточно долгий период?
– Нет, к сожалению или к счастью, я не этого не понимал в столь юном возрасте. Пошел я в балет, могу точно сказать, не по собственной инициативе. Какое-то время с девяти лет я посещал школу искусств № 4 города Омска, куда меня привела моя мама. На меня обратил внимание педагог по хореографии Иван Георгиевич Флянко. Все мои одноклассники начинали обучение лет с пяти-шести, до этого посещали подготовительные занятия, а я – девятилетний, который только что поступил – ничем не уступал ни координационно, ни физически, а в чем-то даже и превосходил остальных учащихся-ровесников. Педагог посоветовал родителям отправить меня в новосибирское училище. Я не оценивал того, что происходит. Мне было просто интересно переехать в другой город: новые люди, новое общение.
Вообще, в то время я любил играть в футбол, как, наверное, и все мальчишки. И у меня просто получалось танцевать. Хотя скажу, что я этого стеснялся. Когда я приезжал на каникулы из Новосибирска к своим друзьям в Омск, мы играли в тот же футбол, но приходилось долго скрывать то, что я занимаюсь танцами. Мне казалось, что меня будут дразнить. Хотя мужской балет ничем не уступает спорту: ни по физическим нагрузкам, ни по вероятности травм. И условия у спортсменов и артистов балета несопоставимые.
– У вашего маленького сына есть данные? Хотели бы вы, чтобы он занимался балетом в будущем?
– Он начал привставать, и привстает по второй идеально выворотной позиции. Моя супруга – профессиональная балерина (Ксения Захарова. – Прим. ред.), так не встает, как он. Полагаю, что есть задатки, так как мама с папой артисты балета. Я не могу сказать, что желаю ему этой профессии, хотя она уникальна, я ее очень люблю. Как бы не сложилось в будущем, я бы, наверное, хотел, чтобы он полюбил этот прекрасный вид искусства.
– Что бы вы порекомендовали себе, другим родителям, которые хотят привести своего ребенка первый раз в театр? С чего начать? Какие спектакли лучше показать?
– Безусловно, детские. «Чиполлино» – интересный веселый спектакль, который в то же время очень сложный, с мужским началом. Я не думаю, что стоит маленького мальчика вести на балет «Лебединое озеро», мало что он сможет понять.
– А «Конек-Горбунок»?
– «Конек-Горбунок» – безусловно. «Тщетная предосторожность», даже «Дон Кихот» можно посмотреть, там все равно энергия не может оставить равнодушным. Конечно, он где-то может заскучать, но что-то его может и зацепить.
– Какое у вас отношение к современному балету? Не к балетам шестидесятых, я имею в виду современному – здесь и сейчас. Готовы ли вы воспринимать совершеннейший авангард или вам ближе, скажем, неоклассика?
– Неоклассика мне ближе, потому что на формирование вкуса влияет образование. У нас, к сожалению, не было такого современного танца. Хотя его и преподавали в школе, но очень немного. Считаю, что такое обучение необходимо, потому что после современного танца ты в классике себя ощущаешь по-другому. И этот опыт, я считаю, придаст импульс для переосмысления классики. Тело будет двигаться по-другому, свободней. Классика все-таки канонична, она со своими стереотипами.
– Есть ли что-то, что вы хотели бы станцевать, но в репертуаре театра этого нет?
– Я бы хотел станцевать в спектакле Макмиллана «Манон».
– А Баланчин?
– Па-де-де Баланчина. Великолепно!
– Вы его танцевали?
– Нет, к сожалению. Только в школе и только вариацию из этого па-де-де.
– Я желаю вам удачи, Евгений, и покорения новых балетных вершин!
Ведущий солист балетной труппы НОВАТа Евгений Басалюк – лауреат и дипломант международных конкурсов.
Окончил Новосибирское хореографическое училище (2012). В труппе Новосибирского театра оперы и балета с 2012 года.
В спектаклях театра исполняет ведущие и сольные партии: Ромео («Ромео и Джульетта» С. Прокофьева, хореография О. Виноградова); Пир («Спартак» А. Хачатуряна, хореография Г. Ковтуна); Золотой божок («Баядерка» Л. Минкуса, хореография М. Петипа, редакция В. Чабукиани, В. Пономарева); крестьянский дуэт («Жизель, или Вилисы» А. Адама, хореография Ж. Коралли, Ж. Перро, М. Петипа в редакции Н. Долгушина), па-де-труа, неаполитанский танец («Лебединое озеро» П. Чайковского, хореография М. Петипа, Л. Иванова, редакция К. Сергеева и И. Зеленского); Щелкунчик-принц, Паяц («Щелкунчик» П. Чайковского, хореография В. Вайнонена); Чиполлино, граф Вишенка, Виноградинка («Чиполлино» К. Хачатуряна, хореография Г. Майорова); Али («Корсар» А. Адама, хореография Ж. Перро, М. Петипа, П. Гусева в ред. Ф. Рузиматова); принц Дезире, Золото («Спящая красавица» П. Чайковского, хореография Н. Дуато), Щелкунчик-принц («Щелкунчик» П. Чайковского, хореография Н. Дуато) и другие.
Фото на обложке из балета «Сильфида» Евгения Образцова и Евгений Басалюк
Все фото Алексей Цилер, фото «Собор Парижской богоматери» Станислав Левшин
