Уверенность, убеждённость, убедительность и искренность

Александр, на главной странице вашего персонального сайта написано: «Александр Рамм – один из самых одарённых и востребованных виолончелистов своего поколения. В его игре сочетаются такие качества, как виртуозность, глубокое проникновение в замысел композитора, эмоциональность, бережное отношение к звукоизвлечению и артистическая индивидуальность». Довольно смело так писать самому о себе, вам не кажется?

АЛЕКСАНДР РАММ: Если честно, сайт нужно дорабатывать, хотя я его обновил. Это не случайность, а продуманный менеджерский ход. Например, эти слова на моём сайте — цитата из одного авторитетного издания. Так что я не обманываю.

Разве русская ментальность не предполагает более скромный вариант?

Раньше я выходил на сцену, как будто извиняясь. А потом пришло осознание того, что «только смелым покоряются моря». В Европе, США стараются не быть «скромнягами», а то затопчут. И такая позиция, к которой я пришёл, не помешала мне остаться самим собой – достаточно открытым, каким я был всегда. Разумеется, на сцене определённый сценический образ должен присутствовать. Помню, когда в зале имени Чайковского в Москве предстояло сыграть произведение Прокофьева, например, преодолевая волнение и страх, я улыбался. Это влияло на меня внутренне, и зрители в зале понимали, что я шёл на встречу с прекрасным и это прекрасное я дарил им. Никого не волнует, как я в этот момент себя чувствую, боюсь ли. Оставив в прошлом свою стеснительность, я стал гораздо свободнее, причём не только на сцене, но и в жизни. Как любой нормальный музыкант, я полон сомнений в подготовке, в том ли направлении я двигаюсь в творчестве, но на сцене я уверен всегда. Четыре составляющих успеха для меня в исполнительстве: уверенность, убеждённость, убедительность и искренность. Если нет хотя бы одного компонента, то не получатся и остальные три.

Можно взять на заметку людям, не имеющим творческой профессии. Это результат каких-то усилий над собой или всё же врожденный артистизм?

Это приходит через собственное сознание. Дети почти все артистичны до определённой поры. Потом вместе с осознанностью и растущей с годами ответственностью приходит страх. Когда в консерватории я учился у моего педагога Натальи Николаевны Шаховской, то помню, как боялся схватить фальшивую ноту. Это была достаточно строгая школа. Позже, когда я вышел из-под её крыла, стал искать свой путь и способы раскрепощения на сцене. Только своей собственной головой дошёл до ощущения свободы. Это была большая работа над собой.

Многие ваши коллеги по цеху, к примеру, Екатерина Мечетина, Денис Мацуев, Борис Андриянов и другие формируют тренд популяризации академической музыки в нашей стране. Интересно ли это направление для вас и считаете ли вы это важным?

Я считаю музыку самым древним видом искусства и самым основным. Даже сама речь — это музыкальная интонация. Мы ведь не говорим, как роботы, монотонно. Как сказал Ницше: «Без музыки жизнь была бы ошибкой». Учить её понимать, знакомить с разнообразным наследием композиторов, давать возможность услышать хороших исполнителей в различных уголках нашей страны, а также находить талантливых детей и помогать им — я считаю задачами профессионального музыканта. В подобных проектах, которые осуществляют уважаемые мной коллеги, я также с удовольствием принимаю участие. Например, в программе продвижения молодых музыкантов Московской филармонии, в том числе в проекте «Звёзды XXI века» в Москве и в регионах России.

Почему, на ваш взгляд, у российского человека, рождённого на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке, практически на генном уровне заложено, что он, чтобы добиться успеха (особенно в музыке), должен ехать в столицу либо в Санкт-Петербург? Вы сами родились во Владивостоке, потом мама увезла вас в Калининград, а после того, как стало понятно, что есть способности в музыке, ваша семья переехала в Москву в 1998 году, где вы закончили музыкальное училище и консерваторию.

Я думаю, что так было практически всегда, люди стремились к центру России как к месту с большими возможностями, а также ради шанса получить более качественное образование. Москва — это, безусловно, отдельное государство. Я люблю этот город. И хотя из Владивостока мы уехали вынужденно, но из Калининграда уже целенаправленно направились в Москву для моего профессионального роста. И понимаю: не сложись всё так, как есть, то я бы, например, не встретил свою жену, а на свет не появились бы мои прекрасные дети.

Сейчас мы наблюдаем картину ещё более плачевную, чем во времена, когда вы только начинали свой творческий путь. Выпускники столичных музыкальных вузов, которые много лет назад были присланы по распределению в регионы и остались, увы, постепенно уходят. А они были носителями уникальных педагогических знаний прославленной на весь мир русской классической исполнительской школы. Их наиболее успешные ученики уехали в столицу или за рубеж, а на местах — замены не осталось. Так ли плоха была система распределения после учёбы в советское время?

Это имело свои плюсы и минусы. Конечно, никто не хотел уезжать из столицы и прерывать свою концертную деятельность, например, оставлять свой дом и ехать в некомфортные условия. Но достоинства в масштабах страны — очевидны. Действительно, в наше время, наблюдая за участниками самых престижных конкурсов, таких, как конкурс Чайковского, я заметил, что в финал российские виолончелисты почти не выходят. Их нет. Что-то происходит с нашими музыкантами, хотя виолончельная советская и российская школа считалась самой лучшей и крепкой.Она была основой, на которую уже можно было «нанизать» любую индивидуальность.

В наших колледжах и консерваториях обучение бесплатное для студентов. Но государство несёт расходы, оплачивая образование. Если никто не поедет в регионы, то о каком развитии культуры тогда разговор?

Я согласен. Должны быть какие-то обязательства. У меня есть пример. Я недавно был в Алматы в Казахстане. У них существует система — не совсем идеальная, но она работает. Государство отправляет лучших выпускников школ учиться в самые престижные вузы мира, такие, как Гарвард, Кембридж и берёт на себя расходы на обучение и содержание студентов. Но у выпускника впоследствии существует обязательство перед своей страной — вернуться и передать знания своим соотечественникам. Конечно, есть и те, кто стремится остаться в Штатах или в Англии. Но всё равно большой процент возвращается в Казахстан.

В Новосибирске вы дали два концерта: в Концертном зале имени А. М. Каца и в Доме учёных в Академгородке. Исполняли «Концерт-симфонию» С. С. Прокофьева — одно из сложнейших произведений для виолончели, а также оркестра. Был полный зал слушателей.

«Концерт-симфония» для меня уже стал абсолютно родным произведением, а Прокофьев — одним из любимых композиторов. Это крупное и сложное произведение, я исполняю его наизусть, хотя зачастую исполнители предпочитают играть по нотам. Причём я знаю и партитуру оркестра, она тоже очень непроста. И мне приятно, что я исполнил это произведение совместно с Новосибирским академическим симфоническим оркестром, одним из лучших в стране.
Что касается публики — я испытываю совершенно иное ощущение, когда играю перед полным залом зрителей. Конечно, так бывает не всегда, но особенно приятно. Однажды мы с моей супругой (Анна Одинцова, пианистка — прим. ред.) должны были сыграть сольный концерт в малом зале Московской консерватории. Что-то пошло не так в распространении билетов, их продали очень мало. Мы морально готовились к тому, что увидим в зале лишь наших приглашённых друзей. Но неожиданно, когда мы вышли на сцену, оказалось, что зал был полон. Это было незабываемое ощущение, и конечно, мы играли с большим подъёмом.

Мы желаем вам полных залов, а также очень надеемся, что поездки с концертами, мастер-классами в разные регионы нашей большой страны будут регулярными, потому что очень важно их жителям иметь возможность услышать лучших музыкантов.