Дарья Шувалова: «Я влюбляюсь во все свои роли»

Обаятельную Дарью Шувалову хорошо знают и любят зрители – певица предана своей профессии, ценит своих поклонников и радует их в каждой новой сценической работе.

Партия Виолетты Валери в опере Верди «Травиата» занимает особое место в творчестве певицы – эту сложную роль она исполнила в самом начале своей сценической карьеры и с каждым спектаклем наполняет героиню новыми эмоциями и красками. Репертуар певицы обширен и разнообразен, в нем мы находим Розину («Севильский цирюльник» Россини), Памину и Сюзанну («Волшебная флейта» и «Свадьба Фигаро» Моцарта), Ксению Годунову («Борис Годунов» Мусоргского), Адину («Любовный напиток» Доницетти) и многие другие партии. Новый, 78-й, театральный сезон Дарья открыла, как выяснилось в ходе беседы, «хорошо забытой» партией, которую она готовила еще в консерваторские годы – в премьере певица исполнила роль Марфы из оперы «Царская невеста» Римского-Корсакова.

– Дарья, почему вы решили стать певицей?

– Возможно, это будет звучать забавно и банально.… Но петь и играть на сцене – это, наверное, то, что я умею делать лучше всего. Вспоминая себя в детстве, я обожала слушать пластинки с музыкальными сказками, знала их наизусть и пела на разные голоса за всех персонажей. Так, слушая «Бременских музыкантов», рулады Принцессы, я с легкостью повторяла. Мне казалось, что это умение подвластно каждому. Тогда, наверное, мне было пять – шесть лет. Теперь я с большим интересом наблюдаю за своим маленьким сыном и пытаюсь предугадать, какое же из великого множества увлечений приведет его в профессию? Из рассказов мамы также вспомнилась одна забавная история. Мы стояли в очереди (в советское время они были огромными), и, заскучав, я начала громко исполнять строчку из песни со словами «Живая, живая, живая вода, хочу быть счастливой пока молода…». Весь народ, образующий очередь за заветными продуктами, пытался найти источник звука и ждущую счастья малышку.

– Можно сказать, что это были ваши первые зрители?

– Пожалуй, да. Судьбоносным стало то, что мама, работая в театре в пошивочном цехе, часто брала меня с собой. Я любила смотреть спектакли, запоминать разные детские (и не только) песенки. И однажды со мной сидела рядом женщина, как потом выяснилось, учитель музыки. Я, будучи совсем маленькой, впечатлила ее своим умением подпевать. Она стала интересоваться, где моя мама, чтобы встретиться с ней и поговорить. Конечно же, женщина настоятельно рекомендовала отвести меня в музыкальную школу, отметив, что у меня прекрасный слух и очень красивый голос. Оказалось, что она еще и живет с нами в одном районе. Каждый раз, когда она встречала мою маму, то обязательно уточняла вопрос по поводу музыкальной школы. После пары-тройки таких встреч мама сдалась и отвела меня в Детскую музыкальную школу № 9 в городе Алматы. Помню, тогда для меня стало открытием, что я обладаю чем-то особенным – голосом, который нравится другим людям.

– Осознали свою исключительность?

– Да! Это было очень приятное и теплое чувство – я даже старалась держаться за него в детстве. Думаю, это большой подарок от Бога, своего рода карт-бланш, позволяющий с детства не искать свои способности и таланты, так как в моем случае они лежали на поверхности – понимаешь, что ты уже в чем-то особенный (как бы жизнь не повернулась), у тебя есть «сокровище», и это придает силы и уверенность в себе.

– Для вас была ближе эстрадная или академическая музыка?

– Если честно, то я никогда не была поклонницей эстрадной или попсовой музыки. Я помню, как мои подружки сходили с ума по «Иванушкам International», Андрею Губину, вешали огромные постеры с любимыми музыкантами, а мне это все было безразлично. Как ни странно, я была фанаткой спортсменов. В детстве, например, обожала большой теннис и Евгения Кафельникова. Я специально собирала вырезки с первым олимпийским чемпионом России и первой ракеткой мира. Единомышленниц среди сверстниц у меня не было. Но я умела не поддаваться на что-то «попсовое и массовое» и искать свой путь.

– Расскажите о своем поступлении в Новосибирскую консерваторию. 

– Это было тоже интересно! Чувствуя свою исключительность в музыкальной школе, участвуя в разных конкурсах и с легкостью побеждая на них, я считала, что мне нет необходимости расти в этой области, то есть у меня было полное ощущение, что здесь я умею все! В какой-то момент мне хотелось стать пиар-менеджером, заниматься продюсированием, и, когда я ехала в Новосибирск, даже планировала поступать в НГТУ, так-как мой брат учился там же. Я сходила в ВУЗ, но, конечно, вариант связать свою жизнь с музыкой не оставила – на всякий случай приготовилась и выучила арию Лизы из «Пиковой дамы», напомню, что партия написана для драматического сопрано, а мне было 17 лет. Я была уверена, что справилась (смеется). Драмы было много, так как педагог осадила меня и сказала, что мы зря ехали в такую даль. Меня это поразило! Она была первым человеком, который не восхитился и не сказал мне, что я пою божественно. Были даже слезы и глубокие переживания, моя исключительность впервые в жизни не подтвердилась. Однако наедине педагог настоятельно рекомендовала моей маме непременно поступать в том же году и обязательно в ее класс.

– У кого вы учились?

– Чалова Жанна Васильевна – мой единственный педагог за всю взрослую жизнь! Я ни разу не пожалела о выборе преподавателя… Ни разу не пожалела о поступлении именно в Новосибирскую консерваторию.

– Какая опера впервые произвела на вас впечатление? Это было в детстве?  

– Дело в том, что я не из музыкальной семьи. Папа у меня юрист, мама – закройщик. Бабушка, которая меня растила, врач. Надо сказать, что я с удовольствием листала ее книжки и даже думала пойти по ее стопам. Но музыка возникла в моей жизни из ниоткуда и увела в свой чарующий мир… (улыбается). Помню, как попав в консерваторию, я заглянула в большой зал, на выпускные экзамены студентов – они были открытыми, по-моему, сейчас такой формат продолжает действовать. Я услышала арию Виолетты и была в таком восторге. «Травиата» – самая популярная и по-настоящему гениальная опера! Вы знали, почему ее первое исполнение было провальным?

– Почему?

– Дело в том, что актриса, исполняющая роль чахоточной Виолетты, была очень пышной комплекции… Во время спектакля, когда она покашливала и делала вид, что умирает, то по залу проносились усмешки – все точно знали, как выглядит настоящая болезнь, и понимали, что показанное со сцены совершенно не соответствует действительности. Интересно и то, что в операх того времени не принято было задействовать современную одежду, а персонажи премьерного спектакля выглядели так, как будто только что зашли с улиц Венеции. Все это вызвало непонимание и со стороны зрителей, и со стороны критиков. Это был полный провал! Но Верди настолько сильно верил в свою музыку, что согласился с последующими изменениями. Уже второй спектакль был успешным, хотя и после первого люди все равно интересовались оперой, как говорится, плохая слава – тоже слава. Фактическая выручка, по-моему, в два раза превысила ожидаемую.

– Что впервые вы исполнили в Большом зале консерватории?

– Это был дуэт – маленькая сценка из «Мертвых душ» Родиона Щедрина «Дама приятная и Дама приятная во всех отношениях». Очень необычная музыка с обилием диссонансов и сложной мелодикой. Когда я ее увидела, мне показалось, что это невозможно выучить и спеть вообще: она атональная, с невероятными скачками. А в итоге получилась умопомрачительная комическая сценка – мы падали, кувыркались, смеялись! А партию эту я выучила так, что разбуди меня ночью – я ее спою. И это было очень здорово. Я помню, как с большим удовольствием открыла в себе способность двигаться на сцене, когда нет границ и чувствуется абсолютная свобода. Наверное, эта опера и помогла мне приоткрыть мой актерский талант. Затем была Марфа из оперы «Царская невеста», которую мы готовили с Элеонорой Ивановной Титковой – ученицей великого Покровского. Я просто обожаю эту женщину! Она открыла мои драматические стороны актерского дарования, с ней я научилась искать глубину, душу – прислушиваться к себе и не бояться быть, «оголять душу» на сцене. Следующая опера, уже выпускная – это «Снегурочка».

– С чего начался ваш путь в театре? 

– Хочу сказать огромное спасибо Господу Богу и тем людям, которые попадались мне на пути в театре, потому что я очень планомерно и правильно развивалась. Первой была Половецкая девушка – маленькая партия в опере «Князь Игорь», но я до сих пор помню те эмоции, которые впервые испытала на Большой сцене Сибирского Колизея. Ранее в этой же постановке, в студенческие годы, работая в мимансе (массовке), у меня была роль «украденной девки». Я даже кастинг приходила, и меня выбрали. Мне было бесконечно приятно выходить на эту великую сцену даже в качестве артиста миманса. Тогда это было, как в рассказе про Алису, маленькая дверь, через которую мне удалось пройти в чудесный и волшебный мир театра! Так необычно прошел мой путь в этом спектакле – сначала я выходила в массовке, а потом как солистка оперы в роли Половецкой девушки. Это был тот самый момент, когда понимаешь, что Мечты сбываются!

– Какой была первая большая партия?

– Герда! Обожаю эту музыку и надеюсь, что спектакль «История Кая и Герды» вернется в театр. Он очень хорошо был поставлен, оркестр прекрасно играл проникновенную, тонкую музыку Сергея Баневича, мне кажется, что и зрители от мала до велика «уносились» в волшебный мир сказки. Хотя для исполнения партия Герды была действительно сложной. Говорят, что на партиях мы (вокалисты) учимся, так вот эта партия научила меня петь пиано на верхних нотах, которые требовательно прописаны композитором. Помню, как меня переполняли счастье и гордость, когда все получилось.

– Есть ли в вашем репертуаре партии, которые вам не нравятся?

– Первое впечатление может быть ошибочным, иногда кажется, что «эта партия» будет проходящей. Но я уже давно поняла, если в процессе ты не полюбил партию, она не стала твоей, не появилась страсть, то, понимаете, ничего не выйдет. Зритель тебе просто не поверит… К счастью, у меня ни одной такой партии не было. Я влюбляюсь во все свои роли! Ты начинаешь учить эту музыку, прислушиваться к краскам музыкального языка. Даже если она кажется странной и неудобной, то стараешься найти определенный подход и понимаешь, что она словно «нитка» прошивает тебя и становится твоей.

– Какая сцена лучше для оперы? Большая или Малая?

– Зависит от произведения… Абсолютно точно есть оперы, которые хороши для Малой сцены, например, все наши сказки шикарно вписываются в камерное пространство. Для маленького зрителя очень важно видеть эмоции, мелкую мимику, так как они еще не могут быстро разобрать текст, но по лицу и по глазам «читают» то, о чем мы поем, это очень важно. Есть, конечно, оперы, которые в принципе писались для камерного зала, например, «Евгений Онегин» Чайковского. А вот «Севильский цирюльник» Россини, в котором, казалось бы, используется уменьшенный состав оркестра, прекрасно выглядит на Большой сцене.

– Как вы относитесь к оперетте? В репертуаре НОВАТа их несколько.

– Прекрасно! Я положительно отношусь как к классическим опереттам, в которых необходимо обладать богатейшими вокальными способностями, так и к тому, чтобы певцы развивались в различных жанрах. Мне нравится исполнять и добротную советскую классическую эстраду – я получаю огромное удовольствие. У меня был опыт работы в оперетте, будучи на третьем курсе в консерватории. Элеонора Ивановна Титкова, в то время главный режиссер, пригласила меня. Первой моей ролью была Лиза Бричкина в спектакле «А зори здесь тихие» нашего великолепного новосибирского композитора Андрея Кротова. Я считаю, что это один из лучших музыкальных спектаклей на военную тематику.

– Есть ли у вас мечта принять участие еще в какой-нибудь оперетте?

– Мечты исполнить оперетту нет, а вот оперу – да. Например, мне нравится «Лючия ди Ламмермур» Доницетти. Гениальное произведение! Под стать «Травиате». В ней есть все, о чем мечтают певицы: и потрясающая мелодика, в которой можно раскрыть богатство голоса, и драма, где можно показать «глубину» и сделать так, чтобы сердца зрителей в клочья разорвались от эмоций и переживаний.

– Есть ли еще в вашем списке оперы, о которых вы мечтаете? 

– Не хочу озвучивать раньше времени свои мечты и амбиции, которых у меня много (смеется). Я предпочитаю делать все, что от меня зависит, и полагаюсь на Бога. Вы знаете, поделюсь своими соображениями по поводу того, как оперной певице важно лавировать. Мы же не только актрисы в красивых платьях, с локонами, стразами… Певицы еще и женщины, которые ухаживают за домом, детьми, уходят в декрет – нам ведь необходимо вернуться на сцену, оставаясь стройными, с наполненным, красивым и таким же сильным голосом. Важно выполнять функции «хранительницы очага» и при этом реализовывать свои творческие амбиции. У мужчин акценты немножко смещаются, а нам, женщинам, необходимо их (акценты) умело распределить. И это не меньшее искусство, чем петь любимые партии на любимой сцене. Пока что у меня получается! Надеюсь, что продолжу в том же духе.

– Мы видим то, как Вячеслав Васильевич Стародубцев и Дмитрий Михайлович Юровский активно задействуют новых исполнителей в постановках. Вы же – корифей. Не ревнуете?

– Знаете, я всегда стараюсь быть честной с самой собой. Ревность (неважно, кто приходит на твою роль – молодой или нет) – это нормально для артиста, один из стимулов не останавливаться в развитии. Но мы же все взрослые и адекватные люди. Вспоминая себя молодой девчонкой, понимаю, какой карт-бланш дали мне – уже на второй год работы я исполнила «Травиату». Думаю, это здорово, если человеку предоставляется шанс. Наш театр действительно благоволит молодым певцам! Именно поэтому у нас появляются такие яркие звездочки, которые вырастают в больших артистов. И, конечно, некоторые потом улетают в «дальние края», но вырастают они именно благодаря такому отношению! Я благодарна, что и мне в свое время доверили пройти этот путь и считаю такое отношение закономерным. Но состоявшихся певцов также важно ценить и давать возможность продолжать расти. Это тонкий баланс и большое искусство руководителей.

– Вы задействованы во всех репертуарных спектаклях, в которых хотели бы принять участие?

– Из того, что хочу – да, практически везде. Может быть, есть пара спектаклей.… И я обязательно в них введусь. Но сейчас нагрузка у меня достаточно большая, плюс еще концерты. Думаю, все объять невозможно, и поэтому я просто каждый день кайфую от своей работы, безумно люблю ее. Я настоящий фанат своей профессии!

– Думали заняться преподавательской деятельностью?

– Не исключаю, мне очень нравится, когда я даю профессиональные рекомендации вокалистам и вижу прогресс. У меня был небольшой опыт преподавания, и были результаты – это здорово. Но! Могу сказать, что это очень энергозатратно. Когда у меня просят позаниматься, то я чаще всего соглашаюсь на небольшую встречу-консультацию, чтобы поделиться общим впечатлением и подсказать верное направление. Занятия забирают очень много и моральных, и вокальных сил, так как обучая я со всей страстью включаюсь в процесс, много показываю и объясняю. Поэтому пока два этих дела – театр и преподавание – я совместить не смогу.

– Вы производите впечатление человека доброго, светлого, располагаете к себе поклонников. Не устаете?

– Наоборот, мне кажется, что без этого я бы уставала, теряла стимул к творчеству. Я всегда воспринимаю все картинками, и когда люди говорят теплые вещи, то это, как солнце, которое согревает, но не тело, а душу. В трудные моменты, когда накатывает депрессия и опускаются руки, видя то, как зрители реагируют – пишут после спектакля, заходят и дарят цветы, ты словно вдыхаешь кислород и жизнь снова начинает бурлить внутри, обретая новые краски. Личные проблемы уходят на второй план. Это мой допинг! Я нуждаюсь в общении с людьми, которым нравится мое творчество – это главная составляющая моей работы. Хочу рассказать вам о том, как в жизни артиста важно встретить «помощников», которые верят в тебя. И это не только зрители. Мне с этим повезло! Одним из таких приятных событий стала поездка в Петербург в Михайловский театр на спектакль «Травиата». Им нужна была певица, хотя я знаю, что в их труппе прекрасный и сильный состав певцов. Меня очень поддерживали местные организаторы, было  приятно работать с ними. Там замечательные помощники режиссера и вообще очень теплый коллектив. У нас за достаточно короткий промежуток времени наладился настоящий искренний творческий процесс, который принес добротный результат. Я что-то предлагала, меня поддерживали в моей инициативе, и сама я с большим удовольствием отзывалась на корректировки режиссеров. В итоге получился классный спектакль. Публика приняла меня очень хорошо, хоть и предупреждали, что в Санкт-Петербурге строгие ценители оперы. После спектакля, когда мы отмечали премьеру в ресторане, меня неожиданно окружили зрители – говорили много теплых слов, пожеланий, а спустя несколько месяцев, когда я прилетела петь Адину в «Любовном напитке», они уже пришли конкретно на меня с друзьями и родственниками. Было безумно приятно, что в Петербурге у меня уже появился «свой зритель». Михайловский театр поразил меня своим уютом, домашней атмосферой. Знаю, что у них там тоже была реконструкция, и зал оформили в стиле шикарного питерского ампира. Поездка была замечательной! Потом, через полтора месяца, мои ощущения подтвердились. Несмотря на то, что я много концертирую, поездки в Санкт-Петербург были для меня особенными. Я благодарна Владимиру Абрамовичу (Кехману) за то, что он дал добро на мой дебют в Михайловском театре. И вообще, я глубоко уверена: все, что с нами происходит – не случайно. Есть неожиданные повороты судьбы, которые вдруг меняют твою привычную реальность. Главное вовремя откликнуться на них и не пропустить шанс в суете творческих будней. Поэтому я всегда с благодарностью принимаю свою судьбу и с интересом жду, чего же еще интересного она для меня приготовила.

Фото Алексея Цилера. В подготовке материала участвовала Марина Иванова