Кирилл Крок: «Я знаю Анатолия Шульева как строителя театра, а не разрушителя»

Директор Государственного академического театра имени Евгения Вахтангова Кирилл Крок о новом назначении в театре и о процессах, которые сейчас идут в театральном сообществе

– С начала специальной военной операции в жизни страны произошли фундаментальные изменения, коснулись они и культуры в целом, и театральной жизни в частности. Коснулись они и театра, который вы возглавляете. Как сейчас живет театр?

– Я, наверное, должен сначала прокомментировать первую часть вашего вопроса. Мне очень больно и обидно, когда некоторые наши бывшие коллеги, которые не воспринимают сегодняшнюю действительность, позволяют себе какие-то очень нелицеприятные комментарии в адрес своей страны, которая вырастила их, работу дала. Жили они здесь прекрасно, имели все, что хотели. В любом плане, как ни посмотри. Ну хорошо, вы приняли решение уехать. Это ваше личное решение, но, находясь где-то там, посылать проклятия родной стране – просто подло. Хочу процитировать поэта Иосифа Бродского: «Я не позволял себе в России и тем более не позволю себе здесь использовать меня в той или иной политической игре… Твой дом остается родным, независимо от того, каким образом ты его покидаешь… Как бы ты в нем – хорошо или плохо – ни жил. И я совершенно не понимаю, почему от меня ждут, а иные даже требуют, чтобы я мазал его ворота дегтем. Россия – это мой дом, я прожил в нем всю свою жизнь, и всем, что имею за душой, я обязан ей и ее народу». Я полностью согласен с этими словами.

Что происходит в Театре Вахтангова? Конечно же, ситуация, когда нас покинул режиссер Римас Туминас была сложной. Такие потери не сразу могут быть восполнены. Но хотел бы напомнить, что Римас Туминас еще в конце ноября, до начала спецоперации, сообщил, что он по состоянию здоровья вынужден уйти из Театра Вахтангова. А если говорить юридическим языком: с девятого февраля 2022 года Римас Туминас уже не был художественным руководителем театра. Он остался в должности простого режиссера. Это было связано исключительно с состоянием его здоровья. Его жуткая коварная болезнь не позволяла ему в полной мере осуществлять все те функции, которые он всегда в театре осуществлял, он и сейчас находится на лечении в Израиле. Это первое. Поэтому мы фактически остались одни. Но, тем не менее, за прошедший театральный сезон театр выпустил десять премьер. С разными режиссерами, на разных сценических площадках, которых у нас шесть. Если говорить сухим языком, я, как директор, считаю, что четыре из десяти премьер – это победы театра. Все остальные шесть спектаклей, которые родились, имеют устойчивый зрительский интерес. На них ходит публика. И сказать, что это были провалы, я не могу. Потому что провал в театре – это прежде всего отсутствие зрителя в зале. И когда те творческие задачи, которые перед собой ставила постановочная группа, не могут быть реализованы. Вот таких спектаклей, слава богу, в нашем заканчивающемся театральном сезоне не было.

– А могли бы вы кратко охарактеризовать премьеры?

– Главная премьера сезона – «Амадей» на исторической сцене в постановке теперь уже главного режиссера Анатолия Шульева. Вторая – спектакль «Генерал и его семья» на новой сцене в постановке Светланы Земляковой. Это «Павел I», опять-таки новая сцена, постановка Натальи Ковалевой, где по-новому раскрылось дарование Александра Олешко. Это работа «Феллини, 8 1/2» на новой сцене в постановке Лейлы Абу-аль-Кишек. С блистательными актерскими работами Владимира Вдовиченкова и Анны Дубровской. Несравненная Людмила Максакова вместе с Владимиром Логвиновым появилась на Новой сцене в спектакле «Королева-мать» в постановке Сергея Яшина. Это и Симоновская сцена, где было несколько премьер: «Варшавская мелодия», пьеса, которая, безусловно, очень близка Театру Вахтангова в постановке режиссера Владимира Владимировича Иванова. Это работа Павла Сафонова «Самоубийца» тоже на Симоновской сцене. «Попрыгунья» в постановке молодого режиссера Айдара Заббарова. Это работа по Тургеневу «Нахлебник», тоже Симоновская сцена, режиссер Анна Горушкина. На сцене студии состоялась год назад первая премьера сезона «Последний сон Уточки» в постановке Владислава Тутака, которую полюбил зритель. Там же весь сезон играли дипломный спектакль выпускников института имени Щукина «Глазами клоуна» в постановке Эльдара Трамова. Вот, пожалуй, я прокомментировал все, что у нас вышло за этот театральный сезон.

– Вы назвали лучшую постановку теперь уже главного режиссера театра. Театр получил главного режиссера, этот вопрос очень волновал любителей театра после всех перипетий. Вы могли бы коротко охарактеризовать этого человека для людей, не связанных с театром?

– Анатолий Шульев далеко не чужд нашему театру, он не сторонний человек. Он ученик Римаса Туминаса, выпускник режиссерского факультета Щукинского театрального института. Это первое. Второе, Анатолий в нашем театре поставил три удачных спектакля. Это человек, который знает театр. Анатолий Шульев – человек, который очень активно работал в Москве и в Театре Маяковского, и в Театре Пушкина, то есть у него за плечами есть серьезный для молодого режиссера опыт режиссерской работы. Я знаю Анатолия именно как строителя театра, а не разрушителя. Он исповедует нашу вахтанговскую идеологию. Он настроен очень бережно работать с коллективом театра. И, мне кажется, это человек, близкий нам по духу.

– Не могли бы вы напомнить, какие спектакли в театре поставил Анатолий?

– На новой сцене с успехом идет спектакль «Дурочка» Лопе де Вега, восемь лет в репертуаре на Симоновской сцене шел «Стефан Цвейг. Новеллы», где одним из режиссеров был Анатолий. Одним, потому что там четыре новеллы, четыре ученика Римаса Туминаса делали этот спектакль. Каждый из них делал свою новеллу. Я говорю «был», потому что это было восемь лет назад. Совсем недавно мы этот спектакль сняли с репертуара.

– Театр живет в рамках всего культурного процесса столицы и России. Отношение к специальной военной операции целого ряда модных театральных деятелей, покинувших страну, заставило переосмыслить многие нравственные ориентиры театральных процессов. Хочется задать себе вопрос: «А туда ли мы шли?» Скажем, с той же «Золотой маской». Идет достаточно серьёзная критика в адрес организаторов фестиваля, экспертов с однобоким подходом. Я напомню, что на последней «Золотой маске» не был отмечен как-то серьезно Театр Вахтангова с глобальной постановкой «Война и мир», не менее популярная мхатовская постановка «Женщины Есенина». Обе постановки получили премию «Московского комсомольца» за спектакли крупной формы. Я уже не говорю про наш театр оперы и балета, эксперты фестиваля его просто не замечают. А это третий музыкальный театр страны. Такое впечатление, что театра нет вообще в пространстве культуры, хотя он достаточно успешно работает и имеет полные залы, являясь одним из лидеров продаж по «Пушкинской карте», что я считаю очень демократичной формой зрительской оценки. Каково ваше отношение к этому?

– Премия «Золотая маска», по идее, должна объединять театральное пространство России и объединять театральных людей, но сегодня эта премия стала заложницей амбиций узкого круга театральных критиков и организаторов театральных процессов. Я в первую очередь говорю о Марии Ревякиной. Нельзя использовать театральную премию для продвижения своих личных театральных идей и делить театральное сообщество на людей, которые с нами, и людей, которые не с нами, и этих мы просто не замечаем. Национальная театральная премия «Золотая маска» не имеет права просто кого-то не замечать исходя только из своих идеологических взглядов на жизнь и искусство. Для меня давным-давно уже не является критерием качества наличие у того или иного спектакля «Золотой маски».

– Когда вы мне в первый раз показали картинки дома Вахтангова во Владикавказе и сказали, что здесь будет очаг культуры, я, признаться, поверил, но не очень. А теперь понял, что чудеса бывают. Расскажите, как это удалось сделать.

– Это очень сложный вопрос. Это тема большого интервью на самом деле. Сегодня во Владикавказе работает филиал Государственного академического театра имени Вахтангова. Имя филиала – Дом Вахтангова. Это дом, где сто сорок лет тому назад родился великий театральный режиссер, актер, ученик Станиславского Евгений Вахтангов. Сто двадцать лет тому назад он уехал из Владикавказа сначала в Ригу, а потом в Москву, чтобы стать тем, кем он стал. В доме остался один отец. Потом произошла революция, отец умер. Фабрику табачную – отец был очень богатым владельцем табачной фабрики – приватизировали. Дом, в котором Евгений Вахтангов родился и провел первые двадцать лет своей жизни, был превращен в коммунальное жилье. Практически ничего не осталось от тех времен, когда здесь жил Вахтангов, только легенда. И вот эту легенду – я говорю очень кратко – мы назвали «Путь домой». Через сто сорок лет мы вернули Вахтангову дом в виде культурного центра, на втором этаже которого воссозданы апартаменты семьи Вахтанговых по описаниям его современников. Сделана историческая реконструкция, естественно, с антикварной мебелью, предметами быта, которые театр купил в комиссионных магазинах Москвы, Петербурга и Владикавказа. Помимо этого, в экспозиции музейного пространства – это анфилада из шести комнат – есть и артефакты, которые экспонируются впервые. Это артефакты, связанные с жизнью и творчеством Вахтангова. Начну, наверное, с такой вещи, как входная дверь. Это входная дверь, которую мы нашли в полуподвале дома, провели ее реставрацию, исследование. У нас есть документ, подтверждающий, что срок изготовления этой двери – конец восемнадцатого века. То есть мы можем смело утверждать, что к этой двери прикасался Вахтангов. Она является сейчас центральным местом экспозиции. По образцу этой двери сделаны все двери в Доме Вахтангова. Программки спектаклей, которые он ставил в гимназии, где он делал первые шаги в театральном искусстве, программки из Русского театра Владикавказа – это всё подлинные вещи, которые никогда не экспонировались. Также редкие фотографии семьи, связанные с Владикавказом, где совсем еще молодой Женя с гимназистами на набережной Терека возле дома. И эти фотографии, я еще раз подчеркиваю, мы впервые экспонируем. Кроме того, в доме представлены еще два бесценных артефакта. Это мундштук, которым всю жизнь пользовался Вахтангов. Его подарила музею во Владикавказе правнучка Вахтангова Дина Вахтангова. И прижизненная маска Вахтангова – они дурачились вместе со своим другом гениальным актером Михаилом Чеховым и сделали себе две прижизненные маски. Одна маска из гипса находится в музее-квартире Вахтангова в Москве, а вторая, которая тоже при его жизни была отлита из латуни, как раз и заняла свое достойное место во Владикавказе в музейной коллекции. Помимо этого, в музейной зоне сделаны интерактивные столы, позволяющие посетителям больше узнать о жизни и творчестве Вахтангова. То есть это такой современный музей. На первом этаже находится маленький камерный театрально-концертный зал на семьдесят мест, где проходят наши творческие вечера, концерты наших артистов, друзей вахтанговского театра, а также вечера местных творческих коллективов. Таким образом, мы делаем дом живым. Чтобы это не был музей с застывшим пространством, а чтобы вечерами в Доме Вахтангова звучало слово, поэтические строки, музыка, песни и так далее. Также в доме работает 24 на 7 кафе, куда можно прийти, выпить кофе, съесть интересную закуску, десерт. И сходить в музейную зону, и побывать на концертной театрализованной программе. Вот что сейчас происходит с Домом Вахтангова.

– Мне кажется, это идеально: театр, музей, кафе – все в одном.

– Мы как раз делаем попытку сейчас соединить музейное пространство с театром. Потому что именно в такой коллаборации, в таком подходе я вижу, что это пространство будет живым. Что такое музей? С моей точки зрения, это бабушка при входе и какие-то редкие посетители. Если говорить об экономической стороне, то можно подвести итоги за первый месяц. Сегодня в среднем за первый месяц работы вот этого музейного пространства каждый день продавалось по семьдесят пять билетов. Для Владикавказа, для маленького музейного пространства, это очень хороший результат. Да не только для Владикавказа, а, наверное, даже и для Москвы, для какого-то маленького музея. Также мы провели порядка двадцати мероприятий в арт-кафе. То есть за месяц практически каждый день пространство кафе работало. Тоже были аншлаги. То есть дом зажил той самой полноценной творческой жизнью, о которой мы мечтали.

– В музыкальной сфере у нас сейчас появляется достаточно много имен, которые раньше были не заметны. Люди, которые закрывали собой все залы, все оркестры, все коллективы, по большей части уехали, потому что имеют ангажемент в Европе. Они посчитали, что европейский ангажемент лучше, чем российский. Поэтому мы сейчас видим, как появляется большое количество и исполнителей, актеров, дирижеров ранее не заметных. Мне кажется, что в драматическом театре тоже должно что-то такое быть. Скажите, появляются ли у нас новые режиссеры, новые актеры, которые могут в будущем достаточно серьезно поддержать театр?

– Вы знаете, природа не терпит пустоты. Это первое. Второе: режиссеров, которые хотели бы ставить что-то в драматическом театре, особенно в Театре Вахтангова, достаточно много. Вопрос в том, что эти люди хотят и, главное, могут поставить. Режиссер – профессия, которой человек овладевает, приобретая опыт работы с артистами, с театром. Это процесс небыстрый, но в России он уже запущен. Кто из сегодняшних молодых режиссеров вырвется в лидеры и станет мастером? Безусловно, такие будут. Россия всегда была богата на таланты. Но сейчас пока очень сложно давать какие-либо комментарии.

– А какой приоритет сейчас должен быть у наших театров? У многих сейчас в голове путаница. Где найти ту золотую середину, которой сейчас должны придерживаться театры?

– Я не могу отвечать за весь театральный процесс. Я для себя, для Театра Вахтангова вывел следующую формулу. Если мы оказались в такой ситуации, что у нас нет художественного руководителя, то мы должны давать как можно больше премьер. Давать возможность молодым и не только молодым режиссерам попробовать себя, проявить себя в Театре Вахтангова. Вот о чем идет речь. Надо выпускать не как раньше, условно говоря, четыре, пять, шесть премьер, а работать с теми темпами, с которыми работает сегодня вахтанговский театр. Когда мы выпустили десять премьер, я вам честно в начале интервью сказал, четыре из них – это победа. Это нормальный творческий театральный процесс. И еще раз. Ставить, давать возможность ставить разным режиссерам, молодым, немолодым, тем, кто раньше и не претендовал и кто вряд ли мог бы надеяться поставить в вахтанговском театре какой-либо спектакль, потому что занят был где-то в других работах. Или у нас были другие режиссерские планы. Вот, собственно говоря, и все. Ничего нового я вам здесь не скажу. Хуже всего, если кто-то думает, что надо кричать: «Всё, катастрофа! Конец русскому театру!» Слушайте, ну это такое паникерство. Если кто-то, являясь режиссером театра, живет вот с такой идеологической составляющей, то ему тогда, действительно, лучше присоединиться к тем, кто отъехал в другие страны. Я считаю, что нужно работать, трудиться и сделать все, чтобы твой театр, дело, с которым ты связываешь свою жизнь, развивался и шел в ногу со временем. Ничего другого сделать нельзя. Никакой паники, никаких упаднических настроений быть не должно.

– Можете ли вы приоткрыть немного планы на новый театральный сезон?

– Нет, я бы не хотел комментировать вопросы о новых театральных премьерах. Для этого будет сбор труппы в театре. У нас нет ситуаций, когда нет предложений на постановку. У нас такое количество предложений от разных режиссеров, что мы сегодня с главным режиссером театра Анатолием Шульевым выбираем, кого пригласим. Ситуация сегодня вот такая.