Антон Танонов — один из самых интересных композиторов поколения двухтысячных. Он не боится смешивать жанры и исполнения его произведений не остается незамеченными, оставляя после себя стойкое послевкусие. Его авторский концерт поддержал традицию концертов современных композиторов в рамках фестиваля «мARTовский код«.
Но нынешний концерт оказался для меня большой и приятной неожиданностью. Одну из работ Антона с филармоническим оркестром исполнил правнук Льва Термена, создателя первого бесконтактного музыкального инструмента «терменвокса». Все любители рок музыки моего поколения не могут не знать об этом инструменте, ставшим незаменимым для коллективов исполняющих тяжелый рок или психоделику.
Знатоки западного кинематографа помнят терменвокс по озвучке фильмов Хичкока, фантастике 40-50-60 х годов и даже Билли Вайлдера. Мне довелось встретиться с правнуком создателя легендарного инструмента Петром Терменом, приехавшим исполнить работу Танонова вместе с филармоническим камерным оркестром.
– Я большой поклонник рок музыки со стажем с древнейших времен. И как любитель прог-рока, увлекающийся электронными инструментами, в том числе, клавишными, понимаю, что инструмент, который изобрел ваш прадедушка, является предвестником синтезаторов, меллотронов, то есть всего того, что сделало прогрессивный рок, собственно, прогрессивным. Без этого гаражный рок остался бы прежним. Я помню, когда Богданов записал первые пластинки фирмы «Мелодия», и у меня это до сих пор хранятся «Метаморфозы». Ведь это огромный пласт прошлого века, оказавший неимоверное влияние на развитие музыкальной культуры, особенно 60–70-х годов, когда это начало входить в антураж многих музыкантов. Мягко говоря, мне неожиданно повезло пообщаться с тобой. Оказывается, у этого всего питерские корни…
– Да, можно сказать, что Россия является родиной электронной музыки. Интересно, что терменвокс занимает уникальное место не только по способу взаимодействия между музыкантом и слушателем, но и по своему месту в истории. С одной стороны, это буквально первый электронный музыкальный инструмент, с другой, в XXI веке он также сохраняет свою таинственность, остается недооткрытым и современным. Я всегда говорил, что, наверное, терменвокс – это единственное изобретение, которое спустя сто лет называют футуристическим, инновационным. Только сейчас электронная музыка приходит к бесконтактному манипулированию звуком, пока что это находится в зачаточном состоянии и буквально последние 5–10 лет активно разрабатывается. Собственно говоря, все возвращается к идеям Льва Термена и к тому, как к электрическому звуку относились в 20-е годы.
– Как ты считаешь, без изобретения твоего прадеда появился бы, например, синтезатор? Они, конечно, отличаются тем, что терменвокс имеет аналоговый звук.
– Сейчас, поскольку время поменялось, есть, в том числе, разные терменвоксы. В любом случае, базис аналоговый, но есть и цифровые модификации. Я думаю, что синтезаторы в конечном счете появились бы, но в каком виде и когда?
– Отталкиваясь от существующего, проще создать новое…
– Лев Термен не только создал, но и доказал, что электрический звук – это абсолютно новый феномен, не просто лабораторный эксперимент. В конце XIX века были попытки создания электрических музыкальных инструментов – это большие установки вроде телармониума Тадеуша Кахилла и др., в этом смысле, терменвокс не является первым. Но Лев Сергеевич единственный, кто ввел инструмент в режим концертного функционирования, и, в общем-то, терменвокс первый пустил корни в академической музыке, для него начали создавать произведения. Как в пьесе «Живое – неживое» Софии Губайдулиной, с 60-х годов произошло достаточно чёткое разделение в области электронной музыки, и терменвокс объединил эти два направления совершенно замечательно!
– Помню, в консерваториях уже в 70-е годы были попытки преподавания электронной музыки.
– В те годы особенно развивалась так называемая академическая электронная музыка, но ее в основном делали не композиторы, а инженеры, занимающиеся акустикой, шумами, созданием новых тембров. Большинство пионеров электронной музыки были в первую очередь инженерами, допустим, взять того же Джона Кейджа – его педагог, Арнольд Шёнберг называл его скорее изобретателем, нежели композитором. Здесь могут быть разные точки зрения, но тем не менее – это отдельно существующая история.
– Скажи, пожалуйста, твой прадед тяготел к музыке? Или у него это получилось случайно?
– Это замечательный случай, когда у человека, что называется, была идея фикс, то есть, как я понимаю, он с детства мечтал создать бесконтактный инструмент, на котором без каких-либо преград можно было общаться со звуком. В возрасте 12 лет Лев Сергеевич провел, с точки зрения современности, довольно опасный школьный эксперимент, в котором использовались трансформаторы Тесла, натянутые электрические дуги над потолком класса, позволяющие каждом ученику, поднося галогеновые лампы, играть одну ноту, собственно, ими была исполнена мелодия «Эй, ухнем» – это, наверное, был первый случай бесконтактного музицирования. Дальше сложилось так, что во время войны Лев Сергеевич был вынужден прервать образование в Санкт-Петербургском университете, но он не пошёл на фронт, а получил специализацию радиоинженера, и это стало судьбоносным моментом, потому что именно в рамках работы он налаживал радиосвязь и в Москве, и в других городах, и в процессе работы обнаружил, что, поднося руку к металлической антенне, немножечко меняется частота звука. Этого хватило, чтобы спустя полгода, в 1918, появился первый рабочий прототип терменвокса как музыкального инструмента. А уже в начале 20-х Лев Термен декларировал, что терменвокс и электронная музыка – это неограниченный диапазон возможностей, динамики – пианиссимо и фортиссимо, тембров, и наиболее человечный способ управления звуком. Для него было очень важно, чтобы между человеком, который играет на инструменте, и звуком не было преград, аналогично деятельности дирижера. Действительно, возникает некая магия, которую, преодолев технические сложности, ощущает музыкант на определённом этапе работы с инструментом – чувство единения. Я всегда говорил, что любому музыканту, даже факультативно, терменвокс полезен именно с этой точки зрения, для переоценки восприятия звука …
– Академическая музыка в целом зациклена на «самой себе», а это совершенно «прорывные» вещи, которые трудно себе представить. Кто еще в твоей семье был исполнителем?
– Наталья Львовна, дочь Льва Термена, моя бабушка, профессиональная исполнительница на терменвоксе, с 80-х выступала на международных фестивалях электроакустической музыки в разных странах вместе со Львом Терменом, и до пандемии активно занималась концертной деятельностью.
– А твои родители?
– Моя мама. Это интересная история. Лев Сергеевич сделал для нее первый небольшой терменвокс, когда ей было 3 года, но она не выступает как терменвоксист, а занимается исследованием жизни Льва Термена и готовит книгу, потому что до сих пор не существует подобного рода исследования. Есть несколько публикаций, но их фактологическая точность вызывает большие вопросы.
– Для меня было неожиданным, что название инструмента происходит от фамилии.
– Да, так сложилось, буквально оно означает “Голос Термена” — “вокс” — по латински “голос”, так его назвал корреспондент газеты посетивший один из первых концертов Льва Термена. До этого инструмент называли “этерофон” или просто “аппарат Термена”. Долгое время музыкальные инструменты сравнивали с голосом, как своего рода эталоном. В свое время скрипка считалась наиболее приближенной к человеческому звучанию. Терменвокс, наверное, сделал в определённой степени следующий шаг – не видя инструмент, создается иллюзия звучания голоса певца.
– Я правильно понимаю, что у тебя есть школа? Люди профессионально осваивают инструмент?
– Да, конечно, «Школа терменвокс» – это наш семейный проект, в котором я шучу, что «мы учим играть на терменвоксе с 1920 года», потому что Лев Термен стал не только изобретателем инструмента, но и фактически первым исполнителем, педагогом, разработавшим технику игры. Большинство терменвоксистов XX века – его ученики. Если бы он, собственно, не научился играть на нем, я не уверен, что нашелся бы человек, способный самостоятельно освоить данный принцип. Когда мы открыли школу, многие люди интересовались, чему же можно научиться на этом инструменте? В их сознании – это некий шумовой интерфейс, подобный первому синтезатору, на котором можно издавать звуки, и, конечно, для многих стало открытием, что это музыкальный инструмент, обладающий своими тонкостями и нюансами, техникой и так далее.
– У учеников есть специальное музыкальное образование? Школа, училище, консерватория…
– Поскольку это частный проект, мы принимаем всех – и людей с консерваторским образованием, и тех, кто никогда в жизни ни на чём не играл, но хочет попробовать. У всех разные задачи. Допустим, некоторые используют терменвокс в своём авторском творчестве, в современной музыке, кто-то создает эмбиент или исполняет именно академическую музыку. Естественно, чем серьёзнее намерения, тем дольше будет путь терменвоксиста. Главная задача школы – создание культуры. В случае с другими инструментами, существует определённое отношение, знание истории… Мы создаем некий культурный пласт, который начинает самостоятельно развиваться и повышать восприятие терменвокса.
– А что насчет профессиональных композиторов? Их деятельность системна?
– На протяжении XX–XXI веков появлялись и появляются произведения – их не так много но и не так мало. Современные композиторы чаще начинают обращаться к терменвоксу, испытывая дефицит средств выразительности, находясь в поиске новых тембров, звуковых решений. То, что композитор может сделать с инструментом, зависит от его видения и от исполнителя, с которым он работает, ориентируясь на его технические возможности. Концерт Антона Танонова довольно нестандартен для терменвокса, его тембр раскрывается с разных сторон – как электронный, с использованием октаверов, рычанием вместе с контрабасами, жестким звучанием, и как певучий, лиричный голос. Этим концерт отличается от большинства работ, созданных для терменвокса. Если говорить о наших современниках, то достаточно активно пишет музыку московский композитор Андрей Попов, Лера Ауэрбах, есть композиторы в Германии, недавно мне прислал свои сочинения молодой композитор из Японии.
– Насколько сейчас востребован терменвокс в киномузыке?
– Чаще всего его используют «по старой памяти». Всплеск популярности инструмента пришёлся на 40–50-е – впервые терменвокс использовал Шостакович в 1931 году в фильме «Одна», а далее он проник в американскую киноиндустрию. В 1945 вышло два фильма, один из которых «Завороженный» Альфреда Хичкока с музыкой Миклоша Рожа, который получил премию «Оскар». Композитор достаточно много написал музыки и для других фильмов, многие считают культовым «Потерянный уик-энд» и, наверное, следующим, ярким стал «День, когда Земля остановилась» 1951 года – в нем используется два терменвокса.
– В то время, когда был «бум» на фантастические фильмы, другой музыки просто не могло быть…
– Терменвокс стал главным голосом научной фантастики. Допустим, в России Алексей Рыбников использовал терменвокс в своей музыке – инструмент однозначно стал главным голосом космоса в кино. В этом ключе его сегодня чаще используют в Голливуде. Некоторое время назад я создал композицию для VR-фильма «Уроки Аушвица» – это антивоенная работа, в которой школьники посетили Аушвиц и движениями рук в воздухе, в виртуальной реальности, нарисовали свои впечатления. В этой истории терменвокс – основной саундтрек, его голос стал неким плачем по жертвам, состоящим из нескольких мною записанных дорожек, образующих хор. До пандемии вышла интересная работа «Вальс с Владимиром» французского режиссера Маттье Мартена (Matthieu Martin «Valse de Vladimir») – это история без слов, видеопоэма посвященная Шуховской башне на берегу Оки под Нижним Новгородом. Маттье нашёл в интернете мою композицию и сказал, что она полностью подходит для его фильма. Из голливудского кино последним, наверное, вышел фильм «Первый человек. Жизнь Нила Армстронга» Джеймса Хансена, для которого композитор Джастин Гурвиц самостоятельно записал и исполнил партию на терменвоксе, и, конечно, сериал «Локи».
– А ты помнишь режиссера Эдварда Вуда?
– Честно скажу, не смотрел ни одного его фильма. Это тот период, 60–70-е, когда терменвокс в голливудской киноиндустрии несколько деградировал – он выполнял скорее роль эффекта. Время, о котором мы говорил ранее – 40–50-е, Миклош Рожа, Бернанд Херрман и другие композиторы, – является знаковым в истории американской киномузыки.
– Твое детство напрямую было связано с терменвоксом?
– Да, впервые я услышал Баха как раз в исполнении на терменвоксе. Собственно, всё детство меня окружала органичная атмосфера – создание музыки моей тетей Ольгой и ее исполнение совместно с Натальей Львовной. Они играли много разной музыки в дуэте на терменвоксе и фортепиано. В 12 лет я впервые взял в руки гитару, и для меня она оказалась «музейным предметом», тем, что хранится за витриной, в то время как терменвокс и рояль «Красный Октябрь» были для меня обыденностью.
Фото Михаила Афанасьева
